Политическая деятельность

В конце восьмидесятых годов в Москве появились первые беженцы-армяне, гонимые страшными антиармянскими погромами в Азербайджане. Часть этих людей власти разместили в ведомственных санаториях и домах отдыха Подмосковья. Так я оказался со своими родителями в доме отдыха “Зеленая роща” МВД СССР (мой отец двадцать семь лет отдал этому ведомству). Здесь мне запомнился случай, отразивший одну грань нашей, тогда еще советской, действительности.

В “Зеленой роще” нас приняли довольно радушно: как могли создали уют, обеспечили бесплатным питанием. Но шло время, и администрацию стало тяготить наше затянувшееся присутствие. И в конце первого года нашего пребывания здесь по указанию администрации был отключен свет, чтобы побудить нас покинуть дом отдыха. Близились новогодние праздники, и мы -вынужденно “отдыхающие” - готовились встретить их в темноте и холоде.

Тем временем одна из гуманитарных организаций привезла нам новогодние подарки - продовольственные посылки из Германии.

Среди армянских беженцев находился заслуженный работник МВД, бывший начальник Управления Внутренних Дел НКАО полковник Мурадов Ваган Тигранович - замечательный во всех отношениях человек. Почему-то все мы звали его дядей Ваней. Получил германскую посылку и дядя Ваня.

Могу представить себе, какие чувства испытал он, ветеран Великой Отечественной войны, при этом. Как могло случиться, что спустя сорок пять лет после победы над фашистской Германией наша великая держава-победительница вынуждена принимать гуманитарную помощь от некогда побежденных? Как можно было так унизить поколение победителей, ценою миллионов жизней павших и непосильным трудом оставшихся в живых возвеличивших эту державу?

Возможно, с такими горькими мыслями и направился дядя Ваня в кабинет директора дома отдыха. “Сынок, - мягко сказал он директору, - во время войны я, защищая нашу страну, бил немцев, чтобы ты мог счастливо жить. Сегодня эти немцы прислали мне на Новый год посылку, а ты отключаешь мне свет. Как же так?”

Свой первый Новый год в качестве беженцев - 1991-й - постояльцы дома отдыха встретили при свете и в тепле. Этих простых слов, сказанных дядей Ваней, оказалось достаточно, чтобы директор - неплохой, в общем-то, человек - прекратил выживать нас. Последующие несколько лет отношение администрации к нам было достаточно доброжелательным.

Размещенные в “Зеленой роще” беженцы постепенно рассеивались. Кому-то предоставляли другое жилье, кто-то решал эту проблему самостоятельно.

Дядя Ваня вскоре смог получить квартиру, но то, что ему пришлось пережить в Баку, а также последующие тяготы серьезно подорвали его здоровье. Год назад он ушел из жизни. А нам, бывшим его соседям по “Зеленой роще”, он запомнился красивым, веселым и добрым человеком. Светлая ему память.

Это было 29 мая 1990 года. Когда в десять часов утра я подошел к стенам Бутырской тюрьмы, там уже стояли двое наших товарищей; вскоре появился еще один. Мы пришли пикетировать Бутырскую тюрьму, в которой вот уже полтора года, без предъявления обвинения, томился депутат Верховного Совета Армянской ССР Аркадий Манучаров - один из лидеров карабахского движения. В ожидании других участников пикета мы развернули плакат: “СВОБОДУ АРКАДИЮ МАНУЧАРОВУ”. И я сделал первый фотоснимок.

Тем временем подходили и другие пикетчики - члены армянской общины Москвы и сочувствующие москвичи. Я продолжал делать снимки. Не дремали и сотрудники МВД. Два офицера, не таясь, усердно фотографировали наш пикет, выстроившийся шеренгой на Бутырской улице. Вероятно, сделанные ими фотографии и сейчас хранятся в архивах МВД. А я по окончании пикета отдал отснятую пленку журналисту Аркадию Семенову. Он все полтора года незаконного содержания А. Манучарова под стражей организовывал подобные пикеты перед Генеральной прокуратурой РСФСР и тюрьмой. Пикет 29 мая продолжался примерно час.

После этого я направился к гостинице “Россия”, где в это время, в ожидании результатов голосования на сессии Верховного Совета, собралась масса народа. Тогда два кандидата, Б. Ельцин и Цой, претендовали на должность председателя Верховного Совета. Народ жаждал избрания Ельцина. Было множество транспарантов с лозунгами в его поддержку. Немало плакатов было и в поддержку очень популярных тогда Т. Гдляна и А. Иванова

Надо сказать, что накануне, двадцать восьмого мая, мне с группой соотечественников довелось побывать во дворе постпредства Армянской ССР по случаю Дня независимости Армении. Там депутат съезда от РСФСР Арутюнов в своем выступлении поведал нам (как я позже понял, в пропагандистских целях) о том, что Ельцин поддерживает карабахское движение и намерен решить проблему беженцев.

Весть о том, что большинством голосов победу одержал Борис Ельцин, была воспринята с ликованием. Бурными аплодисментами люди встречали тех депутатов, которые голосовали за Ельцина, и освистывали тех, кто голосовал против него.

Спустя несколько дней мне довелось общаться с одним депутатом, из тех, кто был против. На мой вопрос - почему? - он ответил: Ельцин еще вам всем покажет...

А пока, еще не ведающие, что Ельцин им “покажет”, граждане продолжали ликовать и охотно общались с иностранными журналистами. Узнав, что новоизбранный Председатель Верховного Совета выйдет на Васильевский спуск, все устремились туда. Борис Николаевич радостно приветствовал своих сторонников и демократично беседовал с теми, кто оказался рядом с ним.

А в ста метрах, у стен гостиницы “Россия”, жил своей жизнью палаточный лагерь беженцев, прибывших в столицу со всех концов Советского Союза - искать в Москве правду...

Через несколько часов многотысячный митинг собрался на Манежной площади. Я расположился поблизости от импровизированной трибуны. После нескольких выступлений слово было предоставлено Галине Старовойтовой. Рассказав о позиции межрегиональной группы и событиях в Карабахе, она объявила, что на митинге присутствует освобожденный сегодня, двадцать девятого мая, один из лидеров карабахского движения Аркадий Манучаров. Чувство радости охватило меня: утром я участвовал в пикете у стен его тюрьмы, а вечером он на свободе, стоит на трибуне-грузовике на Манежной площади. Конечно, я понимал, что не наш пикет сыграл решающую роль в освобождении заключенного, но это было такое приятное совпадение. К еще большему моему восторгу, они по-дружески обнялись с Галиной Старовойтовой.

Манучаров рассказал о днях своего заключения, о том, как друзья-соратники добились его освобождения, о карабахском движении.

Желая дать знать выпущенному на свободу узника, что его соотечественники рядом (даже если я был там единственным армянином), я попросил стоявших рядом со мной русских ребят проскандировать: “Миацум!” Они охотно это сделали вместе со мной. Как же мне было приятно, когда через несколько секунд уже вся площадь тысячами голосов скандировала: “Миацум!”, “Миацум!”

С тех пор прошло десять лет. Изменилась страна, однако надежды людей на перемены к лучшему не сбылись. Но несколько фотографий, сделанных мною в тот день, оживляют мои воспоминания о том, какими радостными ожиданиями мы были переполнены тогда