Позиция

Галина Старовойтова, депутат Госдумы, председатель Федеральной партии "Демроссия"

Вернувшись из отпуска, я обнаружила в N 30 "Нового времени" публикацию главного редактора журнала А.Б.Пумпянского, посвященную выигранному мной в июле уголовному процессу - речь шла о защите от клеветы, распространенной сотрудницей "НВ" Е.Егеревой. Поскольку статья А.Б.Пумпянского содержит спорные оценки и искажает некоторые факты, я вынуждена реагировать.

Напомню читателям суть дела. Е.Егерева обвинила меня (выступив на страницах "Московского комсомольца", с экрана НТВ и по радиостанции "Эхо Москвы" то есть на многомиллионную аудиторию) в получении крупной взятки за якобы организованное мной "левое" интервью Президента России некоему не названному ею бульварному изданию. Утверждалось, что это преступное деяние я совершила, работая советником Президента РФ -значит, с использованием служебного положения. По идее, прокуратура должна была бы после этой публикации возбудить против меня уголовное дело если бы она поверила Е.Егеревой. Но она не поверила. И возбудила уголовное дело по обвинению Е.Егеревой в клевете (ст. 129 УК, ч.ч.2 и 3). Эта квалификация предполагает наличие сознательного злого умысла у распространителя ложных сведений. Умысел же следовал из нескольких обстоятельств дела. Е.Егерева пыталась получить обоснование своего обвинения в мой адрес от В.В.Костикова, бывшего пресс-секретаря Президента РФ, а также от меня самой (пришла хитренько взять у меня интервью для "НВ" о политике, а попутно неожиданно спросила - не организовывала ли я когда-то интервью Б.Ельцина; о версии взятки ни слова). И от меня, и от В.Костикова (он потом был свидетелем в суде) получила отрицательный ответ. Согласно показаниям свидетеля А.Пумпянского (они содержатся в деле) Е.Егерева на прямо поставленный ее начальником по "НВ" вопрос прямо и ответила, что доказательствами моего злодеяния не располагает. Что, однако, не удержало ее от распространения дезинформации. Когда по моему письму была начата проверка, сначала Егерева уклонялась от общения с правоохранительными органами, а потом заявила дознавателю, что уголовное преследование - лучшая реклама для журналиста. Следствие пошло навстречу пожеланиям Герострата с пером в руках: возбудило уголовное дело, а затем предъявило обвинение. И тогда журналистка попыталась сфальсифицировать несуществующие доказательства своей правоты: она принялась вымогать их с помощью просьб и угроз от журналиста Виталия Козликина, работающего сейчас в Англии. В.Козликин не стал подтверждать то, чего не было, а о методах Е.Егеревой дал показания суду в письменном виде, заверив их у британского юриста.

Теперь, надеюсь, ясно, почему содеянное Е.Егеревой называется клеветой, а не как-то иначе. И подлежит оценке в рамках уголовного кодекса, а не гражданского, как бывает в случаях защиты чести и достоинства граждан от публикаций, где порочащие их сведения допущены журналистом по наивности или халатности. Тут надо заметить, что уголовная статья за клевету всегда существовала и в УК СССР, и в УК РСФСР, и теперь существует, но случаев ее применения не было: обычно умысел доказать очень трудно. Умысел Е.Егеревой доказывался легко и это объективно помогло созданию важного прецедента в судебной практике. Теперь тысячи оклеветанных нашими "самыми независимыми" в мире СМИ граждан получат надежду на защиту. Ведь перо острое оружие; оно может не только ранить оклеветанного и его близких -порой оно может и убить...

Правда, А.Пумпянский считает, что мне следовало подавать в суд не на его сотрудницу, а на СМИ, опубликовавшее клевету, - может быть, на все три? На "МК", НТВ, "Эхо Москвы"? А если Е.Егерева будет разносить бациллы клеветы и дальше, то посвятить оставшуюся жизнь преследованию разных СМИ? Уважаемый главный редактор "НВ" также не одобряет действующее законодательство: он полагает что суд над журналистом, "исполняющим свои обязанности", должен быть только гражданским. По-видимому, клевету редактор "НВ" не считает опасным преступлением. Интересно, а занял ли бы Александр Борисович аналогичную позицию, если бы клевета многомиллионным тиражом была обращена против него самого? Его жены, дочери? (Е.Егерева не обошла своим пристрастным вниманием ни моего сына, ни бывшего мужа, а для интересующихся даже указала их адреса). На суде А.Пумпянский признался, что отказал Е.Егеревой в публикации недостоверного материала и, что "НВ" вообще не поручал ей искать компромат на меня. Так что Егерева в данном случае не исполняла журналистские обязанности, а руководствовалась какими-то иными стимулами. Допустим, действовала по зову сердца.

В статье А.Пумпянского неверно отражена позиция потерпевшей стороны и прокуратуры относительно предполагаемого наказания виновной. Я отнюдь не требовала, как пишет автор, максимального предусмотренного УК наказания трех лет тюрьмы (автор называет эту версию "кровожадной"). Мы с моим адвокатом М.А.Маровым вообще не навязывали суду формулировок, но по моему поручению в заключительном выступлении адвокат просил о снисхождении к Е.Егеревой и о возможно более мягком наказании. Прокурор, напротив, настаивал на одном годе заключения в ИТУ общего режима плюс год исправительно-трудовых работ с удержанием в пользу государства 10% заработка.

Суд признал вину Е.Егеревой в "совершении клеветы" доказанной, но приговорил ее лишь ко второй части предложенного прокурором наказания. Поскольку Госдума недавно приняла решение об амнистии лиц, имеющих первую судимость (если приговор не связан с заключением под стражу), Е.Егерева благополучно воспользовалась плодами этого постановления.

Полагаю, что урок юриспруденции она и так уже получила. А также судимость по уголовной статье, причем в связи со своей профессиональной деятельностью.

Хотелось бы надеяться, что урок получила вся та распустившаяся часть прессы, которая трактует добытую нами для них свободу слова как возможность безнаказанно пускать стрелы сенсационных "разоблачений" в честных людей. Однако, судя по публикации А.Пумпянского, мои надежды могут оказаться тщетными. Корпоративная солидарность пишущей братии может оказаться важнее истины. Е.Егерева нежно названа в статье "юным дарованием" (действительно: из молодых, да ранняя! ), а обо мне сказано так: "Галина Старовойтова защитила в суде честь. Возможно, за счет репутации".

Развивая эту парадоксальную дихотомию, рискну предположить, что честь это честь, то есть некий инвариант, а вот репутация это то, что создает молва, то бишь СМИ. Конечно, если демократические СМИ и дальше будут порочить мою честь, так как они дружно сделали это, заглотив "наживку" Егеревой, то можно будет поставить крест и на моей репутации, и на моей профессии политика. (Один из дознавателей так мне и сказал: "Ну и что, что оклеветали? Не выберут больше депутатом, так у нас много других почетных профессий рабочего, например, или там станочника..." и он прав. Можно еще податься в журналисты - ведь стряпать сенсации, оказывается, так легко! ).

Но я все-таки думаю, что репутацию спасает тот, кто сумел защитить свою честь. А те, кто оправдывают и пестуют клеветников, напротив, рискуют свою репутацию потерять...