Позиция

Галина Старовойтова, депутат Госдумы РФ

ОЧЕНЬ часто приходится мне отвечать на вопросы вроде: а как это вам, женщине, удается? Подтекст подобных вопросов предполагает, что женщине по ее природе труднее, чем мужчине осуществлять умственную деятельность, точно так же, как ей тяжелее махать кувалдой или укладывать шпалы. Впрочем, всем этим наши женщины продолжают заниматься, не привлекая внимания журналистов.

То, что подобный вопрос упорно адресуется только женщинам-политикам, можно объяснить признанием исходного и принципиального неравенства между мужчинами и женщинами.

Однако из истории известно, что в тех случаях, когда женщинам удавалось получить власть, они, как и мужчины, были вынуждены действовать, сообразуясь с жесткими законами политики и моральными нормами своего времени, на это им хватало и силы духа, и решимости.

Женщины-политики всегда знали: противники тоже не станут с ними церемониться и делать скидки на слабость пола. Прежде властвующим дамам рубили головы, теперь на них устраивают покушения.

Так на глазах Корасон Акино сначала расстреляли мужа, а потом, когда она стала президентом Филиппин, на ее жизнь покушались семь раз. И все-таки эта хрупкая женщина привела свой народ от диктатуры к демократии и передала власть преемнику мирным путем.

Покушения на Маргарет Тэтчер замышлялись не раз, но она всегда демонстрировала высочайшее самообладание. Когда на съезде консервативной партии в Брайтоне лишь по случайности от взрыва пострадала не она, а ее ближайший помощник, госпожа премьер сразу же после трагедии вошла в зал и, произнося некролог, завершила его фразой: "А теперь, как всегда, работа".

Вскоре на другом конце света пять пуль было выпущено в Индиру Ганди.

Корасон Акино, Беназир Бхутто (чей отец был убит, а сама она смещена спецслужбами), никарагуанская Виолетта де Чаморро, не говоря уже об Индире Ганди или Маргарет Тэтчер, - эти леди хорошо знали, что занятия политикой порой несовместимы с жизнью как таковой, а не только с "личной жизнью". Они, несомненно, знали, что есть вещи даже поважнее их жизни.

По счастью, в нашей стране против женщин-политиков давно не устраивали кровавых заговоров. Дело тут не в смягчении нравов. Просто российских женщин давно не подпускали к вершинам власти, они не рассматривались в качестве опасных конкурентов.

Последняя перепись населения в России, тогда части СССР, состоялась в 1989 году, считай, уже в другую эпоху. По оценке специалистов, женщины составляют около 53% населения, продолжительность их жизни превышает мужскую на десять лет, среди лиц с высшим и средним специальным образованием женщин 56%.

Следовательно, в российском электорате женщины преобладают, чего не скажешь об их представительстве во власти.

Право голосовать женщины России формально получили в 1918 году - раньше жительниц Америки и многих стран Европы. Например, швейцарки добились этого права лишь в 1981-м.

Но женщины не занимали высоких мест в социальной структуре, несмотря на официальный лозунг советской пропаганды о равноправии. Для них были установлены негласные "квоты представительства" на разных уровнях партийно-хозяйственной номенклатуры. Эта система по смыслу близка к действующей в США программе "равных возможностей", которая вынуждает работодателей выбирать из числа претендентов в первую очередь женщин, а также представителей национальных и сексуальных меньшинств, инвалидов.

Перегибы подобной практики отражены в известной шутке: чтобы получить в Америке работу, надо быть, прежде всего, женщиной, желательно черной, хорошо бы одновременно беременной и лесбиянкой. Впрочем, введение квот в качестве механизма устранения неравенства несет внутреннее противоречие. "Квотные" назначенцы, как правило, уступают в уровне профессионализма тем, кто получил свое место в результате свободной конкуренции. Вот зарисовка из недавней нашей жизни. Молодой женщине в Ташкенте сообщают, что она не включена в международную делегацию. Она изумлена: "Как?! Я ведь девушка-узбечка!" Это "девушка-узбечка" давно стало для нее профессией, без которой бедняга не мыслит жизни.

Наиболее элегантную форму применения квотного принципа, на мой взгляд, нашли в парламенте Норвегии. Норвежские законы запрещают представителям какого-либо одного пола занимать в стортинге более 60% мест. В правительствах Скандинавских стран женщины уже не раз составляли большинство, занимали посты премьер-министров, министров обороны, иностранных дел.

Необъявленная "женская квота" использовалась и в потайных механизмах советских безальтернативных выборов. При подборе кандидатов в депутаты Верховного Совета около 30% мест отводилось женщинам - дояркам, ученым, партработницам. Реальных властных полномочий они не получали, но хотя бы "представительствовали".

В разгар перестройки, в июне 1988 года, на XIX партконференции было принято решение попробовать первые "настоящие" выборы с выдвижением нескольких кандидатов на одно место. Чтобы подстраховаться, дополнили конкурентные многоальтернативные выборы от территориальных округов выборами от общественных организаций.

После выборов оказалось, что в состав 1 Съезда народных депутатов СССР избрано 15% женщин - вдвое меньше, чем до демократических нововведений. Причем лишь небольшая их доля была избрана от территорий, то есть помимо "женских квот". Среди них были Евдокия Гаер, победившая главнокомандующего Дальневосточным военным округом; автор этой статьи, обошедшая в Армении четырех известных мужчин-армян; эстонки Клара Халлик и Марью Лауристин; литовка Казимера Прунскене (будущий премьер-министр республики) и другие.

Стремясь развить демократические преобразования, депутаты-реформаторы стали настаивать на отмене статей избирательного закона, дающего преимущества общественным организациям, в том числе женским. Мы, женщины, победившие мужчин с разгромным счетом в равной борьбе, считали унизительным сохранение квот после создания законных условий побеждать, используя одинаковые средства борьбы - интеллект, логику, понимание нужд избирателей, моральную безупречность.

"Когда вы, коллеги, настаиваете на каких-то специфических особенностях женщин, мне хочется спросить: а на что вы намекаете? - вопрошала я в декабре 1989 года с Кремлевской трибуны. - Ведь мужчины могут решить, будто пол женщины - это и есть ее потолок! " После этой речи произошло неожиданное: вопреки обыкновению, большинство депутатов проголосовало за мое предложение, а не против, и выборы от "женсоветов" в СССР были отменены.

В следующем, 1990 году, состоялись выборы в парламенты России, Казахстана, Украины и других союзных республик уже без “женских квот”, и везде было избрано всего по пять (!) процентов женщин - меньше, чем в фундаменталистском Иране. Хотя мне самой снова удалось победить конкурентов-мужчин и стать одновременно "двойным" депутатом СССР и России, успех был омрачен ощущением определенной вины, тем более что некоторые женщины упрекали меня и других демократов за отмену квот. Сложилась парадоксальная ситуация - чем больше в стране демократии, тем меньшим оказывалось представительство женщин в законодательной власти. Треть при Сталине, 15% при горбачевских квотах, 5% после отмены дискриминационного законодательства. Избиратели не доверяют женщинам?

Ответом на злосчастные пять процентов стало создание движения "Женщины России", аналогичные партии возникли в Армении, в Литве, в Киргизии и других странах СНГ. Поначалу мне казалось, что феномен политической партии по половой принадлежности - явление постсоветское. Потом выяснилось, что в старейшем парламенте мира, исландском альтинге, тоже есть женская партия (да и президентом Исландии долгие годы была женщина). Сама я в женском движении не участвовала, но признаю ту роль, которую сыграли наши "суфражистки" новой волны в борьбе за женское равноправие. Готова снять шляпу перед активистками из "Женщин России" за тот успех, которого они добились на выборах в Госдуму в 1993 году. Почти вернули представительство женщин в парламенте. Двадцать одно место получили лидеры движения благодаря поддержке их федерального списка (это 8,1 % всех голосов, отданных за партии) и еще 4 места было завоевано в мажоритарных округах. К сожалению, на парламентских выборах 1995 года "женская" партия не преодолела 5-процентного барьера, позволяющего сформировать парламентскую фракцию.

В нынешней Думе всего 46 женщин - 10% депутатского корпуса.

Опираясь на свой опыт, берусь утверждать: "антиженского" настроя избирателей не существует. На выборах в Госдуму в 1995 году мне опять довелось победить 24 конкурентов-мужчин, среди которых были миллионеры, банкиры, генералы, ученые. Но женщина в списке была лишь одна. Кстати, доля женщин среди избранных депутатов даже несколько выше, чем среди кандидатов.

Очевидно, нам не хватает решимости сделать первый шаг: преодолеть патриархальные стереотипы и выдвинуть свою кандидатуру. Иметь власть значит контролировать будущее. Наше будущее и будущее детей, которым мы, женщины, даем жизнь.

Если женщина преодолела привитую в детстве скромность, победила на выборах и вошла в парламент, то ей далее предстоит научиться не реагировать на солдафонское хамство коллег-мужчин.

Весь мир запомнил безобразную сцену избиения и таскания за волосы прямо в зале заседаний женщины-депутата от Ярославля (между прочим, матери троих детей). Я была в это время в зарубежной командировке и каждый раз, когда CNN повторял эти кадры, сгорала от стыда. Для себя я сделала выводы и теперь, как и некоторые другие женщины, хожу на заседания парламента с газовым баллончиком.

Но рассмотрим более вегетарианские ситуации с участием известных и вполне приличных людей. Они и не отдают отчета в том, что кого-то дискриминируют или обижают. Они простодушны в своем неведении. Даже патриарх нашего правозащитного движения С.А. Ковалев однажды сатирически изрек: "Деятельность женщин в политике, в общем, описывается русской поговоркой: заставь дурака Богу молиться, так он и лоб расшибет". Для высказывания он нашел-таки время и место. Сказано это было не где-нибудь, а в посольстве Финляндии, на приеме, посвященном юбилею введения равных избирательских прав для финнов и финнок, причем в это время среди одиннадцати министров в правительстве Финляндии семь были женщинами (включая министра обороны Элизабет Рейн, чуть-чуть не выигравшую вскоре президентские выборы).

Трое последних российских спикеров в разных формах не упускали случая поупражняться на тему "женского вопроса". Как-то глава "Женщин России" Е. Лахова, используя не вполне парламентские метафоры, заявила, что Жириновский "пудрит мозги всей стране и Госдуме тоже", на что дипломатичный И.Рыбкин отреагировал снисходительно, как бы с высоты положения более солидного пола, вернув словам их приземленно-буквальный смысл: "Прошу вас, давайте вопросы косметики оставим в стороне".

Г.Селезнев, похоже, еще глубже ощущает превосходство своего пола: он строго следит за тем, чтобы женщины разных политических взглядов не стали дискутировать у микрофона. Если демократ Старовойтова что-то говорит, а коммунист Астраханкина собирается ей возразить, он, не заботясь о логике полемики, заявляет, что между ними надо дать слово какому-нибудь мужчине, чтобы не допустить перепалки между женщинами. Спикер - он ведь пастырь, видящий свою миссию в патронировании неразумной части парламента, за которой ему досталось присматривать. Порой спикер старается быть даже галантным. Если микрофон отключается посреди какого-либо убедительного пассажа профессора-юриста Е.Мизулиной, спикер великодушно говорит "командующему" техникой: "Ну дайте еще секунд тридцать, пусть закончит: женщина все-таки..."

В более цивилизованной стране эти "мелочи" могли бы стоить спикеру его поста, но наш чувствует себя неуязвимым: и женщин в Думе мало, да и те, что есть, в большинстве своем нестроптивы и соблюдают партийную дисциплину той же, что и у спикера, партии.

Особенно, если вспомнить, что еще недавно позволял себе Руслан Имранович. Припоминаете?

Заместитель министра здравоохранения профессор Бэла Денисенко от микрофона предлагает включить в план работ закон о страховой медицине. Но накануне ей показалось, что от курительной трубки Хасбулатова попахивает странной травой, а сам он нуждается в срочной медицинской помощи. Поэтому ее микрофон отключается (любимый способ "дирижирования" всех наших спикеров). Но зал просит дать Денисенко закончить ее интересную мысль. Поломавшись, Хасбулатов соглашается и включает микрофон так же неожиданно, как и выключил. "Минутку, - просит растерянная Бэла Анатольевна, - дайте мне собраться с мыслями. Вы ведь бьете ниже пояса..." Спикер реагирует молниеносно: "Ко всему, что у вас ниже пояса, я не имею никакого отношения!" - и микрофон снова отключен.

Диалог сопровождается лошадиным ржанием большинства депутатов-мужчин, но некоторые смущены и даже возмущены, например, актер О. Басилашвили из Петербурга. Наконец, кто-то берет слово и говорит, что в приличном обществе за подобные штучки раньше били канделябром.

В другом случае, когда шесть заместителей спикера выступили с заявлением против Б.Ельцина и его курса (одним из этих заместителей тогда, как и теперь, была С.Горячева), Хасбулатов долго смаковал, сидя в президиуме с похабной ухмылкой, тему: "использовали" мужчины Светлану Петровну в этом деле или нет, и игриво убеждал публику, что уж он-то точно не использовал...

А женщины Верховного Совета РСФСР в то время собирали подписи под моим письмом в хозчасть ВС с требованием: приобрести необходимую в парламентском хозяйстве вещь - канделябр.

Письмо опубликовали многие газеты. Но канделябра до сих пор не купили. А жаль.

Так есть ли "женский вопрос" в российской политике?

Несмотря на все сказанное, я отвечу отрицательно. Нет его, особого вопроса или женских проблем. Есть проблема прав человека.

Вспомним правила формальной логики. Например, правила построения силлогизмов, то есть разумных суждений: от большой посылки к малой посылке и затем к выводу.

Пытаясь разумно подойти к "женскому вопросу", надо сначала честно ответить себе, считаете ли вы женщину человеком. (А человек, согласно другому греку, Аристотелю, существо политическое).

Если да, то может получиться следующее:

Все люди существа политические. Женщины - тоже люди. Следовательно, женщины могут быть политиками. Иначе у вас плохо с логикой.