Новости и ход следствия

Вчера на процессе по делу об убийстве депутата Госдумы Галины Старовойтовой в Городском суде Петербурга адвокаты продолжили активно представлять аргументы невиновности своих подзащитных. В дело, как водится, пошла родня.

Защита избрала несколько направлений атаки: максимально опорочить основного свидетеля обвинения – двоюродного брата жены подсудимого Юрия Колчина, Яны, чьи данные не предаются огласке из соображений его безопасности. А также убедить суд в наличии у Колчина и некоторых его коллег по скамье подсудимых алиби на момент убийства Старовойтовой и попытаться доказать, что ряд следственных действий (в частности, обысков) был проведен с нарушением процессуальных норм.

На этой неделе была допрошена мать “основного свидетеля”, супруга “основного обвиняемого” Колчина, его тесть и его близкий знакомый, редактор православной газеты, а также стюардесса того самого авиарейса, которым Галина Старовойтова летела из Москвы в Петербург 20 ноября 1998 года.

Во вторник свои показания давала женщина, которая приходится Яне Колчиной родной теткой, а ее сын – соответственно – кузеном. Когда в 1997 году отец их семейства умер, она попросила мужа племянницы – Юрия Колчина помочь наставить свое 16-летнее чадо на путь истинный: парнишка постоянно врал и еле-еле тянул в школе на тройки. Юра не только помог найти молодому человеку работу, познакомив его с Сергеем Мусиным (тот устроил юношу сторожем на Бадаевские склады), но и стал его крестным отцом. Правда, трудовая биография у юноши не задалась – после первой зарплаты деньги начали уходить на алкоголь и наркотики – мать сама видела, как сын курил “траву” и находила в его вещах использованные шприцы. Работодатели, само собой, старались избавиться от такого “ценного кадра”.

С законом у юноши не все было благополучно – его дважды осуждали за кражи и употребление наркотиков. Первый раз обошлось условным лишением свободы, зато во втором случае пришлось посидеть за решеткой. И ныне “Янин кузен” находится под стражей, будучи фигурантом уголовного дела по краже телефона. Впрочем, находится он не в обычном СИЗО, а в следственном изоляторе ФСБ – должно быть, из соображений безопасности.

Затем суд допросил Ларису Николаеву, стюардессу, сопровождавшую рейс, на котором в тот злосчастный день из Москвы в северную столицу прилетела Галина Старовойтова. Лайнер около 19.40 прибыл в аэропорт Шереметьево и отправился обратно в Петербург примерно через полтора часа. Галина Васильевна, по словам Ларисы, летела бизнес-классом. Поначалу она сидела одна, но потом из-за путаницы с билетами пришлось посадить на соседнее кресло иностранного пассажира, который в течение всего полета работал, не отрываясь от ноутбука. По воспоминаниям бортпроводницы, Старовойтова вела себя очень спокойно. При себе у нее была небольшая сумочка и полиэтиленовый пакет, который она не выпускала из рук. Николаева сообщила, что, когда воздушное судно приземлилось в Пулкове, на борт поднялись сотрудники милиции и проверили документы у всех летевших этим рейсом мужчин.

По ходатайству защиты были оглашены показания этой же свидетельницы на предварительном следствии, где она заявляла, что Старовойтова вела себя довольно нервно, реагируя на беседы по мобильному телефону одного из соседей по бизнес-классу. Да и вылет из Москвы задержался минут на 20, поскольку никак не могли подать тягач, чтобы вывезти лайнер на взлетную полосу...

Вчера, в среду, первым свидетельствовать на процессе пришлось Константину Душенову, главному редактору газеты “Русь Православная” (некогда – приложения к “Советской России”, а ныне – самостоятельного издания). Знакомство с Юрием Колчиным Душенов свел в 1997 году, когда тот обратился к нему за консультацией по истории возрождения казачества. Деловой контакт быстро перешел в приятельские отношения, Константин часто бывал у Колчина и дома, и в офисе охранного предприятия “Святой благоверный князь Александр Невский”. Правда, чем конкретно занимался его знакомец помимо возрождения казачества в Петербурге, представитель СМИ четкого представления не имел.

Большая часть его рассказа касалась рокового дня 20 ноября и нескольких последующих дней. Сам он 20 ноября был в Москве, где готовил материал о судьбе демократического движения в тогдашней России. Часть информации он собирал в здании Госдумы, и депутат Старовойтова должна была стать одним из героев этого материала. Но встретиться с ней журналисту не пришлось. Да и сам текст опубликован не был – Душенов заявил, что, узнав о гибели Старовойтовой, он посчитал неэтичным высказывать критические соображения в ее адрес.

По словам Константина, он несколько раз в течение дня звонил в Петербург Колчину – договориться, чтобы тот его встретил по возвращении на Московском вокзале. Сперва он позвонил на сотовый, однако ответил незнакомый голос. Тогда Душенов набрал домашний номер приятеля (как выяснилось, как раз в это время Колчин с семейством и друзьями справлял новоселье). Созванивались они, как говорит Константин, и на следующий день – и снова по домашнему телефону Колчина. На берега Невы Душенов вернулся в один день с группой парламентариев, ехавших на похороны убитой Старовойтовой, – причем ехал одним с ними поездом и одним вагоном. Колчин встретил журналиста на перроне, и, обсуждая гибель Старовойтовой, якобы заявил, что “только глупцы могут пытаться решить проблемы с помощью политического террора”.

После показаний Душенова, когда адвокат потерпевших Сайкин упросил суд изучить публикации о “деле Старовойтовой” в “Руси Православной”, появившиеся после ареста Колчина в 2002 году, адвокаты подсудимых попытались настоять на вызове в суд в качестве свидетеля журналистки петербургской вкладки “Известий” Ирины Тумаковой. В статье этого автора “Политический разбой”, опубликованной в “Известиях-Петербург” в минувший понедельник, 1 ноября, были сообщены сведения по делу, не оглашавшиеся в суде, а также использованы фотографии подсудимых, скопированные из их паспортов, которые должны находиться в суде или следственной службе ФСБ. Несмотря на возмущение адвокатов, суд отказался пригласить представителя прессы для дачи объяснений.

Зато в зал вызвали тестя Юрия Колчина, отца Яны Владимира Аносинцева. С Колчиным его познакомила дочь еще в 1993 году, представив того как своего жениха. Обстоятельства знакомства довольно загадочны – ведь, как раз в то время Юрий отбывал срок за незаконное ношение оружия.

У Аносинцева с будущим зятем сложились исключительно хорошие отношения. Среди знакомых Юрия, бывавших, по словам тестя, в колчинском доме, фигурируют почти все обвиняемые, сидящие ныне на скамье подсудимых – кроме разве что Алексея Воронина. Как и предыдущий свидетель, Аносинцев настаивал на том, что 20 ноября 1998 года Колчин с семьей отмечали новоселье в своей квартире на Крюковом канале, купленной в начале осени 1998 года, а на следующий день все поехали к нему на дачу во Всеволожск.

Тестю Колчина был задан вопрос об отношениях его зятя с депутатом Госдумы от фракции ЛДПР Михаилом Глущенко. На что Владимир Аносинцев заявил, что Юра-де не поддерживал с этим человеком никаких отношений, после того как еще в начале 90-х годов тот его “подставил” (Колчин вместе с Глущенко, которого тогда знали не как парламентария, а как “тамбовского” авторитета Хохла, были задержаны на Невском проспекте с оружием; Колчин взял вину на себя и был осужден за незаконное ношение оружия). Что же касается политической деятельности мужа дочери, то, по словам тестя, после того как он сам вступил в “Единство” в 2000 году, следом за ним туда вступили и Юрий с Яной.

Развеял Аносинцев и сложившееся с помощью прессы мнение, что его зять якобы был офицером ГРУ. По словам тестя, Колчин служил по контракту в Чечне и учился в школе прапорщиков ГРУ, после окончания которой его сразу же арестовали, – и не более того. Ни к каким государственным силовым структурам Колчин, по информации отца жены, отношения не имел.

Если зятя своего Аносинцев рисует исключительно светлыми красками, то другого своего родственника – племянника своей супруги, того самого главного свидетеля обвинения, живописал темной частью палитры: вор, наркоман, алкоголик, лгун и непорядочный человек.

После этого настал черед отвечать на вопросы суда супруге Юрия Колчина Яне. О своем знакомстве с будущим мужем она отказалась распространяться, сославшись на 51-ю статью Конституции, разрешающую не свидетельствовать против себя или близких родственников. (Однако, как уже было сказано, судя по тому, что познакомились они в 1993 году, когда Колчин отбывал срок, без тайны тут не обошлось). Вместе с тем Яна подробно рассказала суду о своей семье, о двух дочерях и сыне, вот только так и не смогла ответить, чем же именно зарабатывал на жизнь супруг – хотя и твердо уверяла, что к деятельности охранного предприятия “...Александр Невский” он касательства не имел. В итоге на конкретный вопрос суда о специальности своего мужа, Яне удалось сформулировать следующее:

– Он философ.

– И эта специальность кормила его и вашу семью?

– Да...

О своем же двоюродном брате Колчина поведала много всего, но почти ничего хорошего. Особый интерес у суда вызвала история о том, что об аресте своего мужа в конце октября 2002 года она узнала из телефонного звонка этого самого кузена. Якобы выражался он невнятно и все время твердил, что позвонить ей его попросили “из ФСБ”. Яна встретилась с родственником для прояснения ситуации в офисе какого-то своего знакомого. По ее словам, брат был избит, всклокочен и все время озирался. Говорить он не стал, зато исписал убористым почерком две страницы, – текст Колчина пообещала представить суду. Еще одна казуистическая деталь: почему-то вскоре после составления этих записок двоюродный брат написал на сестру заявление, что та ему якобы угрожала. Против Колчиной тут же возбудили уголовное дело, которое лишь спустя семь месяцев прекратили за отсутствием улик.

Вопросы множатся, дело становится все запутаннее. Процесс продолжится 9 ноября.

P.S. Яна подробно рассказала суду о своей семье, о двух дочерях и сыне, вот только так и не смогла ответить, чем же именно зарабатывал на жизнь супруг

В статье Ирины Тумаковой “Политический разбой”, опубликованной в “Известиях-Петербург” в минувший понедельник, 1 ноября, были сообщены сведения по делу, не оглашавшиеся в суде, а также использованы фотографии подсудимых, скопированные из их паспортов, которые должны находиться в суде или следственной службе ФСБ