Новости и ход следствия

На последних в этом году заседаниях по делу об убийстве Галины Старовойтовой ее помощнику Руслану Линькову пришлось выдержать мощную атаку адвокатов подсудимых. Они пытались поставить под сомнение правдивость его показаний. Два последних ноябрьских дня по несколько часов подряд Линькову приходилось снова и снова обращаться к событиям того рокового вечера 20 ноября 1998 года в подъезде дома 91 по набережной канала Грибоедова, который стал для Галины Старовойтовым последним в ее жизни, а самому Линькову стоил тяжелого ранения.

Защита обвиняемых не только старательно искала в показаниях Руслана Линькова нестыковки, но и своими вопросами активно пыталась сформировать мнение, что убийство Галины Старовойтовой имело за собой в первую очередь финансовую подоплеку. Недаром Линькову все время задавались вопросы о багаже Галины Старовойтовой вечером 20 ноября: в суде он говорил про две сумки и полиэтиленовый пакет (они были найдены на месте преступления), но на предварительном следствии на первых нескольких допросах о пакете не обмолвился ни словом. Напомним, что о некоем пакете, который прижимала к груди Старовойтова, свидетельствовала в суде стюардесса, сопровождавшая авиарейс из Москвы в Петербург. Вновь задавали адвокаты вопрос, не было ли при себе у Старовойтовой крупных денежных сумм. Интересовались они и тем, не участвовал ли сам Линьков в обналичивании денег или векселей через определенные фирмы.

Не преминули адвокаты поинтересоваться и финансовым положением самого Линькова и его друзей осенью 1998 года: не было ли у них крупных долгов, пристрастия к азартным играм или просто жажды легкой наживы, прозрачно намекая на то, что гипотетически помощник, дескать, сам мог навести убийц на Старовойтову – ради пресловутых 80 тысяч долларов, которые та могла везти с собой на финансирование предвыборной кампании блока “Северная столица” на выборах в петербургское Законодательное собрание. Впрочем, Руслан Линьков в очередной раз категорически отверг возможность того, что у Галины Старовойтовой во время ее последнего визита в Петербург могла быть при себе крупная денежная сумма...

На следующем судебном заседании сторона защиты огласила результаты ситуационной экспертизы, проведенной на основе сравнения показаний Руслана Линькова с показаниями соседей Галины Старовойтовой по подъезду, и выводы других экспертиз – трассологической и баллистической. Экспертиза отметила не только разночтения между версиями событий в подъезде, предложенными Линьковым и следствием, но и то, что наиболее вероятна как раз версия следствия.

Напомним, что, по версии Линькова, события развивались следующим образом. Они со Старовойтовой вошли в слабоосвещенный подъезд и стали подниматься по лестнице на второй этаж к квартире Старовойтовой, беседуя между собой. Неожиданно Линьков якобы услышал сверху громкий хлопок и увидел, что Старовойтова начала оседать. Он посмотрел вверх и увидел две фигуры: мужскую и предположительно женскую (с волосами до плеч в светлом не то плаще, не то пальто). Послышались еще хлопки, и в свете вспышек от выстрелов Линьков успел разглядеть кое-какие детали во внешности нападавших (они даже позволили ему опознать одного из “стрелков” прямо в зале суда – он уверенно указал на Виталия Акишина). Потом Линьков бросился наверх с криком “Сволочи! Что вы делаете?”, столкнулся на ступенях с мужчиной-стрелком, почувствовал удар в голову и потерял сознание. А придя через какое-то время в себя, дополз до площадки второго этажа и попытался по мобильному телефону вызвать милицию, прежде чем вновь провалился в забытье.

По рассказам свидетелей, слышавших о происходившем на лестнице из-за дверей своих квартир, они слышали две серии выстрелов, между которыми был достаточно длительный промежуток – не менее 5 минут, в ходе которого на лестнице был слышен разговор нескольких человек на повышенных тонах. Одно из немногих слов, которое они смогли разобрать, – “открой”.

Наконец, по мнению экспертов, показания Руслана Линькова расходились с выводами трассологической и баллистической экспертиз. Иди он рядом со Старовойтовой, он бы оказался на линии огня и принял бы на себя первые пули. Да и характер полученных им ранений якобы не соответствовал его рассказу – такие раны Линьков мог получить, либо если бы находился в некой неестественной позе, либо если бы сидел на лестнице.

Впрочем, сам Руслан Линьков настаивал на данных им в суде показаниях, ссылаясь на то, что в ходе следствия в протоколах его допросов не все ответы были записаны адекватно. И то правда: многое ведь зависит от того, как поставлен вопрос. Да и трудно требовать абсолютной точности от человека, пережившего глубочайший шок. Ведь первые показания он начал давать еще на койке реанимационного отделения, всего через пять дней после трагедии...

Ну а пока в судебных слушаниях наступил почти двухмесячный перерыв – очередное заседание назначено на 20 января нового, 2005 года.