Новости и ход следствия

Мы попросили Юлия Рыбакова дать оценку процессу по делу об убийстве Галины Старовойтовой, а заодно прокомментировать проблемы соблюдения прав человека и политическую ситуацию в сегодняшней России.

Юлий Рыбаков: — Я неприятно поражен тем, что обвинение не хочет суда присяжных. Это заставляет думать о том, что обвинение недостаточно хорошо подготовлено. Суд присяжных — достаточно серьезная штука. Он не поддается административному влиянию. Поскольку обвиняемым будет предъявлен ряд самых тяжких обвинений, то они, безусловно, имеют неотъемлемое право на суд присяжных. Основания, на которых суд отказывает им в этом праве — искусственны, ведь никто не мешал правосудию дождаться начала нового года... И это не в пользу суда. Никаких симпатий к обвиняемым у меня нет и быть не может. Тем не менее, как правозащитник, я не имею права уклониться от оценки позиции обвинения в начавшемся процессе, как очередного шага, который нарушает права этих людей. Их вина еще не определена судом, а только суд может назвать виновных преступниками.

 — Как вы считаете, получат ли виновные в убийстве Старовойтовой заслуженное наказание?

 — Да, если суд убедится в том, что следствие, которое вело дело, действительно всерьез подготовилось к процессу, то они его получат. Впрочем, я вполне допускаю, что это фарс и что суд не сможет признать их вину, а вынужден будет выпустить их на свободу. Так случалось уже не раз, когда очевидные преступники оставались безнаказанными потому что из уголовных дел пропадали документы, а следствие совершало грубые процессуальные ошибки...

 — Как вы оцениваете в целом судебную власть в стране?

 — Мы сделали целый ряд очень существенных шагов вперед в судебной системе. Само по себе появление суда присяжных — это серьезный шаг, который продвигает нас к цивилизованным народам. Но практика судебных процессов говорит о том, что мы сталкиваемся сегодня и с так называемым “басманным” судом, когда правосудие выполняет заказы власти, и с достаточно независимыми судьями, которые наперекор желаниям властей освобождают людей из-под стражи, признавая их не виновными. В целом я не позавидую сегодня честному и добросовестному судье, поскольку в суд, как правило, приходят очень плохо подготовленные дела. Дела, в которых следствие не смогло, не захотело, не сумело доказать вину, не нарушая закона. В результате судья может оказаться перед не разрешимым выбором: с одной стороны все обстоятельства говорят о том, что перед нами тяжкий преступник, с другой стороны — нарушенные процессуальные нормы или просто не выполненные следственные действия, обязывают судью освободить преступника. Вот тут судьи решают по-разному. Есть случаи, когда человек идет в тюрьму за недоказанные деяния, а настоящий преступник остается на свободе. Но, к счастью, таких случаев становиться меньше.

 — Что делать в этом случае простому, рядовому гражданину?

 — Стараться быть осторожным, не нарушать закон, а уж если он столкнулся с правоохранительными органами или, не дай бог, судебной системой, полагаться только на собственный разум, не доверять “добреньким” следователям, помнить что они всегда — охотники, а люди по нашу сторону стола — их пожива. Искать профессиональную защиту у юристов, обращаться к правозащитным организациям и делать это до того, как вам предъявили обвинение. Вообще неплохо бы знать законы государства, в котором живешь. Я считаю необходимым введение в школах, начиная с 5-го класса, уроков правоведения, которые научили бы школьников как ответственности, так и умению себя защищать. Отсутствие правовых знаний очень часто приводит на скамью подсудимых в ситуациях, когда этого вполне можно было избежать.

 — Как вы оцениваете институт уполномоченного по правам человека в России?

 — Я был одним из авторов законопроекта о федеральном уполномоченном. Мы с Сергеем Ковалевым его разрабатывали и продвигали в Госдуме. Но первоначальный вариант был другим. В нашем первом варианте уполномоченный получал возможность не только работать самостоятельно, но и назначать своих независимых представителей в регионах, которые становились его “глазами и ушами”. Это обеспечивало эффективность работы уполномоченного по правам человека. Госдума приняла наш Закон, но Совет Федерации дважды провалил его, не желая появления независимых, федеральных соглядатаев в своих вотчинах. Стало ясно, что институт “омбудсмена” может оказаться замороженным на много лет. В результате нам пришлось пойти на компромисс. Теперь федеральный уполномоченный — сам по себе, у него есть только московский аппарат, а каждый субъект федерации сам утверждает собственного уполномоченного в соответствие с местным законом. Понятно, что такие уполномоченные становятся заложниками местных обстоятельств. К примеру, в Петербурге он не избран вообще. Ведь это определенный политический ресурс. Каждая политическая группировка хочет поставить своего человека. В результате никто никого не может одолеть, что говорит о порочности нашего общественного сознания, которым руководствуется политическая элита.

 — Видите ли вы реальную кандидатуру на этот пост?

 — Леонид Романков, автор закона о питерском омбудсмене — самая достойная из имеющихся кандидатур.

 — А себя вы в этой должности не видите?

 — Я понимаю, что это невозможно. Сегодняшняя городская власть костьми ляжет, чтобы не допустить меня на этот пост. Им не нужен человек, который будет указывать на их ошибки. Скорее всего, это будет Краснянский. Или какой-нибудь такой же тихий, спокойный, “понимающий” функционер.

Пока я был депутатом, председателем подкомитета по правам человека в Госдуме, я делал, пожалуй, даже больше, чем федеральный уполномоченный, потому что у члена парламента больше возможностей. Вообще уполномоченный по правам человека в том виде, в котором он сейчас существует, является заложником чужих страстей, чужих интересов с минимизированными возможностями. Так — жилетка для всеобщего плача. Властных функций у него нет, он может рассчитывать только на свой авторитет, а что делать — если “хозяева жизни” чихать хотели на все авторитеты?

Надо быть буйным, принципиальным, громким чтобы чего-то добиться, именно поэтому я Смольному не нужен. Я был бы слишком неудобен и для чиновника, да и для местного депутата.

 — Что вы думаете по поводу введения в Петербурге единого регистра населения? Не нарушает ли это права человека?

 — Вопрос стоит не в том, что “нас сосчитают”, а в том, кому это будет на пользу. Какова будет процедура допуска к банку наших данных. Любая информация может стать орудием против человека, но это не значит, что мы должны отказываться от общих информационных баз. Они, на самом деле, нужны и они существуют в других странах. Нельзя отказываться от велосипеда только потому что можно на нем расшибиться, надо просто приделать к нему тормоза...

 — Как вы оцениваете ситуацию накануне президентских выборов?

 — Победитель известен. Путин берет на себя всю полноту ответственности за то, что будет происходить в ближайшие 4 года, вместе с той, навязанной обществу, политической силой, которая сегодня господствует в парламенте. Общественная жизнь должна развиваться в конкуренции политических сил, политических идей. Оттого что это общие слова, это не перестает быть истиной. Любому парламенту необходимы левые, правые. В любом парламенте необходимы силы тормозящие, силы генерирующие, силы, которые пытаются сохранить существующее положение вещей. Ни тормозящих, ни буйных не будет в этом парламенте. Остались те, кто будет работать по принципу “чего изволите” и пытаться сохранить существующее положение вещей.

С другой стороны, то, что произошло — провал демократов на выборах — может быть весьма полезно для общества. Если бы этого не случилось, если бы СПС и Яблоко со скрипом преодолели барьер, эта “псевдодемократия” могла бы продолжаться дальше. Все бы делали вид, что есть правые, левые, что мы куда-то там идем, что вожди-демократы соответствуют чаяниям общества...

А сейчас обнажилось истинное положение вещей. Люди, которые считали что достаточно декларировать либеральные лозунги оказались не востребованными. В обществе обнаружилась явная тяга к национализму. Исполнительная власть пытались доказать, что существуют только отдельно взятые скинхеды, что никакой угрозы не существует. И многие в это верили. А сейчас обнаружилось, что ЛДПР и блок “Родина”, проповедующие явно националистические идеи, получает мощную поддержку — 21%, каждый пятый из активных избирателей, соблазнен идеями национальной нетерпимости. Таким образом, обнажена проблема, отвернуться от которой уже нельзя.

Да, общество в целом оказалось недозревшим до того гражданского состояния, которое необходимо для стабильности и движения к прогрессу. Мы, люди демократических убеждений, считали что у нас есть свой авангард — свои политические партии. Оказалось, что и мы, и этот “авангард” сильно заблуждались, считая, что наши убеждения разделяются значительной частью общества. Обнаружилось, что тяга к подчинению сильнее тяги к свободе, что немалая часть людей потеряла ориентацию в политическом пространстве, запуталась в хитросплетениях лжи и пропаганды, угнетена нищетой и бесправием и очень хочет сложить на кого-то ответственность за свое будущее...

Следующий год покажет, способно ли наше общество переработать критически и творчески тот кризис, в котором мы оказались и выйти из него. В любом случае кризис — это точка опоры для движения вперед.

 — Каков ваш прогноз на следующий год?

 — Госдума будет послушно голосовать за все пакеты проектов, вносимые Администрацией Президента в парламент. Какие это будут предложения, можно предугадать. Например, увеличение пенсионного возраста лет так на пять. Далеко не все, что идет из Кремля носит негативный характер. До тех пор, пока там будет находиться наш земляк Дмитрий Козак, можно ожидать либеральных подвижек в правовой, судебной системе.

Но право — это еще не все. Важнейшая область — экономические реформы. Мы уже сейчас видим, что здесь подвижек нет, вместо этого крупная собственность просто меняет своих хозяев, и становятся ими люди из спецслужб. Это означает, что идет процесс создания некой своей “золотой тысячи”, элиты в голубых погонах. Но, в отличие от собственников 90-х годов, удержавших и приумноживших капиталы благодаря не только удаче, но и своему интеллекту — их “преемники” умеют шпионить, стрелять, стучать, сажать, но не рулить. У них нет деловой, созидательной хватки, они не могут отвечать тем проблемам, которые становятся сегодня перед нашей экономикой. Оттого, смогут ли они оперативно и грамотно управлять собственностью, зависит не только их благосостояние, но и благосостояние всех граждан России. Я думаю, что они не справятся. Причем развал будет такой, что, принимая во внимание жандармский менталитет новой элиты, выход она найдет в национализме, как в способе перенацелить гнев народа. Тогда будет сказано, что хлеб дорожает, потому что виноваты армяне, жилищно-коммунальные услуги дорожают из-за евреев, а еще в кране нет воды — потому что вредят чеченцы...

В целом все это означает, что, пройдя 12-летний цикл становления гражданского общества, наломав при этом дров, набив шишек мы подошли к экзамену за первый класс, причем с очевидными тройками. Останемся мы на второй год осваивать азы гражданских отношений, пойдем в резервацию, отказавшись от строительства свободного общества, или все-таки выскочим на новый виток развития — покажет ближайший год. Надеюсь, что у демократических сил хватит ума найти в своих рядах новых бойцов и вождей которые делом докажут, что они плоть от плоти своего народа, что они знают его, живут его жизнью и работают для него. Тогда новый рывок “вперед и вверх” станет возможен.

Беседовала Марина Голубева