Пожалуй, в новом правительстве, как и в старом, заметно некое замешательство - что делать с национальной политикой, в особенности - с Северным Кавказом? Не случайно затягивается назначение министра по делам национальностей, не совсем ясны служебные перспективы знатока Кавказа, и.о. вице-премьера Р. Абдулатипова. Журналисты дают разные оценки ситуации (см. "КоммерсантЪ-daily" № 11, "Новое время" № 13, "Известия" от 20 марта и др.), но большинство говорит о хрупкости мира в регионе и укреплении там криминальных структур.

Особое внимание центра привлекает сейчас Дагестан, по крайней мере, по двум причинам: во-первых, он может обеспечить трубопровод для каспийской нефти в обход Чечни, а во-вторых, там приближаются выборы. Даже в нашей многонациональной стране Дагестан всегда выделялся своим культурным многоцветием. Кроме того, Дагестан самая крупная по территории (50,3 тыс. км²) и населению (2041,7 тыс. человек на 1 января 1996 года) республика Северного Кавказа. Плотность населения республики - 41,7 человека на 1 км². На территории республики проживает (по переписи 1989 г.) более 70 национальностей. Среди десятков народов горного края крупнейшими являются аварцы (28%), даргинцы (16%), кумыки (13%), лезгины (11%), русские (9%), лакцы (5%), табасараны (4%); другие составляют от 0,3 до 4% (ногайцы, рутульцы, агуры, цахуры, таты, чеченцы, азербайджанцы и др.). Цифры эти приблизительны, поскольку в России 10 лет не было переписи населения.

Экономическая ситуация в Дагестане, казалось бы, тяжелая: на девяносто процентов бюджет республики формируется за счет федеральных дотаций.

Природные ресурсы (нефть, рыба) невелики. В условиях малоземелья и диспаритета цен аграрный сектор не приносит доходов. Машиностроение, составляющее основу промышленности Дагестана, находится в кризисе при отсутствии финансирования предприятий ВПК. Война в Чечне привела Дагестан к долгой транспортной блокаде, притоку 150 тысяч беженцев. Приграничная с Чечней полоса стала почти фронтовой.

Однако экономисты отмечают некоторое оживление - в строительстве, в легкой промышленности. Как и в других регионах России, нелепая налоговая система порой вынуждает предприятия скрывать экономический рост, но он виден по косвенным признакам - например, по потреблению электроэнергии.

Несмотря на все эти объективные предпосылки для социального взрыва, (несмотря даже на загадочные и очень профессионально подготовленные реальные взрывы в Каспийске, Буйнакске и Махачкале), все-таки ситуация в Дагестане остается в целом подконтрольной, республика не полетела "под откос", а ее руководство и население в своем решающем большинстве сохраняет пророссийскую ориентацию.

Поэтому меня несколько удивляет отчужденно-пренебрежительный тон некоторых публикаций в центральных изданиях. Так, Вадим Дубнов в респектабельном "Новом времени" (№ 13) не только поставил диагноз дагестанской ситуации (якобы там завершается "построение криминального государства", за которым стоит наша доморощенная "Коза ностра"), но и "расписал" за народами республики профессиональные сферы, например, за лакцами закрепил рыболовство, за кумыками - шерсть, за евреями - "естественно, снабжение и бухучет". Интересно, что по этой разнарядке достается "старшему брату", русским? Стороннее наблюдение и осуждение "диких горцев"? Это мы уже проходили; в значительной мере от этого и Советский Союз развалился.

На самом деле за последние десятилетия в Дагестане сформировалась очень сложная, деликатная и уникальная система этнополитических отношений, до сих пор обеспечивающая хрупкую стабильность. Не стану утверждать, что эта система является развитой демократией, но уверена, что ее резкое реформирование привело бы к политическому срыву, на фоне которого даже чеченская трагедия покажется не самой страшной. Хотя постепенное, плавное реформирование уже началось. В марте парламент республики принял поправку к 93 ст. Конституции Дагестана (86 депутатов голосовали "за", 14 - "против"). Эта поправка позволила избирать на два срока подряд главой республики представителя одной и той же национальности.

Тут надо пояснить, что в Дагестане нет президента. Введение этого поста соблазнительно для некоторых московских политиков, выходцев из Дагестана (сравните с Северной Осетией, где А.Дзасохов с разгромным счетом победил А.Галазова), но президентство было отвергнуто референдумом. Республикой руководит Госсовет (его называют "коллективным президентом") и его председатель М.Магомедов. Летом их будут переизбирать, и парламент загодя решил снять некоторые ограничения в Конституции, которые жестко связывали национальность человека с его возможностью занять ту или иную должность.

Дело в том, что до сих пор в Дагестане действовало нечто вроде "ливанской модели": Конституция предполагала комбинации представителей крупнейших национальностей на ключевых постах; сам Госсовет избирался по принципу: один представитель от каждого народа. Аксакалы считают, что этот давно заведенный порядок обеспечивает национальное равноправие и мир.

Законодательная коллизия, которая имеет место в Дагестане, оценивается этнографами как конфликт "обычного права", т.е. права, освященного обычаем и традициями, и кодифицированного права, зафиксированного в писаных законах. Часть норм обычного права в данном случае перенесена в официальное законодательство, и резкая ломка этой системы в условиях Дагестана опасна.

В отношении главы республики до сих пор действовал принцип ротации - то есть последовательной смены представителей разных народов на этом посту (как в многонациональном Ливане). Однако эта норма расходится с Конституцией РФ, поскольку фактически вводит ограничения на занятие должности по признаку национальности.

Конституционный Суд РФ уже начал работу по приведению республиканских конституций в соответствие с Конституцией РФ. Так, в Башкортостане и Марий Эл от претендентов на пост главы республики требовалось знание местных языков, что является серьезной формой дискриминации русских и других народов, на это и указал КС РФ. Дагестанский парламент плавно начал согласование внутренних норм с общероссийскими. Поправка к статье 93 Конституции Дагестана позволит действующему главе Госсовета Магомедали Магомедову (он - даргинец) в случае успеха на летних выборах занять этот пост повторно.

Многие считают сохранение несколько "застойной" преемственности власти благом для нынешней дагестанской ситуации (например, - заведующий отделом Кавказа Института этнологии РАН, академик С.Арутюнов - всемирно признанный эксперт по региону). Хотя новые силы уже стремятся играть на политическом поле Дагестана, причем иногда в причудливых формах - от "Народного фронта аварского народа имени имама Шамиля" до возглавляемого даргинцем Саидом Амировым штаба партии Егора Гайдара - ДВР. Хотя самой популярной там остается компартия, может быть, благодаря прошлой ориентации на интернационализм.

На федеральном уровне представительство Дагестана тоже меняется - раньше в Верховном Совете привычно заседал аварец Расул Гамзатов, сегодня в Госдуме - председатель Союза мусульман России, лакец Надиршах Хачилаев.

Когда я думаю о Дагестане, невольным фоном для этих мыслей служат кадры из недавнего фильма: голые горы, "ласточкины гнезда" жилищ, а главное - безнадежное непонимание, непроницаемость двух миров, не очень-то и старающихся понять друг друга. И потому один мир посылает войну на другой.

Всех, кто еще будет в ближайшее время писать о ситуации в Дагестане, влиять на нее, врачевать ее, хочется попросить об одном: помнить главную заповедь Гиппократа - только не навреди...