В изложенных ниже двух случаях рассматриваются попытки народов двух бывших тоталитарных стран, СССР и Эфиопии, добиться самоопределения. Некоторые страны (Россия, Грузия и Эритрея) достигли общепризнанного самоопределения, в то время как другие могут только надеяться на это.

РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ

После распада Советского Союза Российская Федерация, как и другие республики бывшего СССР, получила независимость. Россия, как ядро империи, приняла на себя наибольшую ответственность. Развал СССР, таким образом, освободил Россию от двух тяжелых нош: от наследия тоталитаризма и от необходимости целиком поддерживать другие республики. После августовского путча 1991 г. Россию можно рассматривать и как древнее государство с тысячелетней историей, и как новое независимое государство.

Россия, будучи территориально самой большой из бывших советских республик по территории, населению и экономическому потенциалу, в первые годы своей независимости не сталкивалась (за исключением случая Чечни) с опасностью расчленения в ходе насильственных этнополитических конфликтов. Такая опасность оставалась вполне реальной для некоторых других новых независимых государств в первое время после крушения СССР. С самого начала на экономические и политические реформы в России заметно влияли проблемы, возникающие благодаря этническим и религиозным различиям населения. России все еще предстоит найти модель федерации, в которой права народов на самоопределение осуществлялись бы без вызова ее целостности и жизнеспособности как многонационального государства.

На протяжении большей части своей тысячелетней истории Россия оставалась высокоцентрализованным и унифицированным государством, несмотря на ее огромные размеры и внутренние различия. В XIX – начале XX в. лишь несколько регионов Российской империи имели некоторую территориальную автономию: это относится, прежде всего к Польше (1815-1832 гг.) и Финляндии. После революции 1917 года большевики, которые долго защищали, а, скорее, лишь на словах поддерживали принцип национального самоопределения, начали создавать автономные территории для национальностей России. Этот процесс превратил страну в федерацию, построенную на этническом принципе – нечастый случай в истории федерализма. Официально в качестве федеративного государства Россия предстала в 1918 году, когда была принята первая конституция Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (РСФСР). После образования в 1922 году СССР Россия стала, так сказать, федерацией внутри федерации. Хотя некоторые другие составляющие Союз республики (Грузия, Азербайджан, Узбекистан, Таджикистан) также включали в себя основанные на национальном признаке автономные территории, Россия оставалась единственной федерацией в Советском Союзе. Она имела трехступенчатую иерархию основанных по этническому принципу автономных образований: автономные республики, области и округа, причем, каждое из этих образований, как правило, имело разную долю коренного населения и обладало разной степенью автономии от центрального правительства.

В действительности же эта сложная система сделала мало для гарантирования прав меньшинств, не говоря уже о праве на самоопределение. Советский тоталитарный режим был полностью несовместим с подлинным, основанном на региональности федерализмом и с этнической автономией. Это стало особенно явным в конце 1920-х - начале 1930-х гг., когда централизм и единообразие отчетливо выделились как основные политические цели режима. Теперь большинство решений во всех областях жизни сконцентрировалось в центре, фактически ничего не оставляя в компетенции местных руководителей.

Централизационные тенденции привели к изменениям в советской национальной политике. Условия существования нерусских меньшинств в России и в СССР в целом, которые были относительно благоприятными на ранней стадии коммунистического правления, когда проводилась так называемая политика ''коренизации'', вскоре резко изменились в худшую сторону с развертыванием террора против так называемого "местного национализма". Это изменение несомненно никоим образом не привело к какому-либо реальному улучшению положения русских, наиболее многочисленной и экономически сильной национальности. Хотя с середины 1930-х годов (особенно во время и после Второй мировой войны) коммунистический режим все в большей степени искал поддержки в русском национализме, положение русской нации в многонациональной советской империи было противоречивым. Как СССР, так и Российская Федерация имели определенную "асимметрию" в своей национально-политической структуре. В отличие от титульных национальностей нерусских союзных республик, у русских отсутствовали некоторые основные национальные и культурные учреждения. Национальное развитие русских полностью зависело от союзного центра, который был привержен собственным специфическим политическим и идеологическим целям, скорее, чем реальным интересам русских людей. Нравилось им это или нет, Россия и русские были силовой базой советского режима, и поэтому естественно, что в нерусских советских республиках и на Западе режим обыкновенно воспринимался как по существу русский. Даже слова "Россия" и "Советский Союз" часто использовались как взаимозаменяющие. Различие между "российским" и "советским", однако, стало очевидным лишь в конце 1980-х - начале 1990-х гг.; политическое расхождение между Россией и союзным центром оказалось решающим в осуществлении дезинтеграции СССР. Можно сказать, что в 1991 году русские объединились с нерусскими народами в требованиях самоопределения, окончательно решив таким образом судьбу многонациональной советской империи.[37]

Начиная с XVI в. Россия и СССР, как ее приемник, различными способами приобрели большие территории и население: прямым завоеванием (Сибирь); династическим браком (часть Северного Кавказа была принесена Ивану Грозному его женой, черкесской княжной Марией); добровольным присоединением (Восточная Армения сделала это в 1828 году, боясь агрессии со стороны своих мусульманских соседей Оттоманской империи и Персии; Тува, управляемая прокоммунистическим диктаторским режимом присоединилась к Советскому Союзу в 1944 году); а также посредством империалистических договоров на основе "права сильного" (пакт Молотова-Риббентропа 1939-го года “вознаградил” СССР балтийскими странами, Западной Украиной и Западной Белоруссией, а также Бесарабией).

Если мы воспримем представление о Советском Союзе как об империи, то его справедливо можно было бы сравнить с его историческими предшественниками - Британской, Французской и Голландской, но видны и некоторые различия. Важнейшим отличием было то, что [советские] колонии были расположены на соприкасающихся территориях, не за морями. Эта ситуация, аналогичная случаям Византийской и Оттоманской империй (а также Австро-Венгрии и Третьего Рейха), привела к сильному смешению этнических групп. В результате этого 25 миллионов русских сейчас находятся в бывших советских республиках вне Российской Федерации. Россия оказалась неспособной удержать заморские территории, которые некогда принадлежали ей по праву открытия, такие, как Аляска, Русская Америка в Калифорнии, и некоторые поселения и крепости в Полинезии.

Другим важным фактором является то, что собственно Россия, расположенная севернее других советских республик, находилась в менее благоприятном климате, хотя и была богата естественными ресурсами (нефть, газ, древесина и др.), которые она предлагала другим республикам. Рискованное земледелие на большей части России, а также гипертрофированный военно-промышленный комплекс удерживали в ядре империи жизненный уровень на более низком уровне, в сравнении с ее окраинами. Поэтому это ядро не могло получить экономических преимуществ благодаря своему господствующему политическому положению. В 1989 году русский писатель Валентин Распутин, отвечая на сепаратистские утверждения депутатов советского парламента от прибалтийских республик и Закавказья, впервые с трибуны Всесоюзного съезда народных депутатов заявил, что Россия также может отделиться от Союза.[38]

Граждане России начали сознавать, что они имеют собственные политические интересы, которые отличны от интересов СССР. Этот процесс протекал параллельно возникновению новой российской элиты. В 1990 и 1991 годах важным этапом в самоопределении и национальном строительстве России стали: выборы на Съезд народных депутатов России, проводившиеся на альтернативной основе; формирование народного движения "Демократическая Россия" и его фракции в новом парламенте; провозглашение Съездом народных депутатов 12 июня 1990 года суверенитета России (пока еще в составе СССР); появление независимой Российской коммунистической партии, созданной по образцу коммунистических партий других советских республик; всенародные выборы первого президента России 12 июня 1991 года.

Все эти проявления движения России к большей независимости и меньшему контролю со стороны союзного центра только увеличили беспокойство советского руководства. И действительно, советский президент Михаил Горбачев, избранный прокоммунистическим Съездом народных депутатов в марте 1990 года, не располагал собственной территорией внутри огромной страны, так что теряя власть в России, он терял всю свою власть. У этого конфликта была объективная историческая основа – столкновение двух тенденций, а именно: борьбы России за установление своего суверенитета и борьбы империи за сохранение своего былого могущества.

Чиновники в центральных правительственных структурах, естественно, стремились помешать растущей "суверенизации" республик, а последние годы существования Советского Союза они пытались удержать вместе мятежные республики с помощью силы. Танковые части, специальные силы и внутренние войска периодически вводились в столицы непослушных республик (Армении, Азербайджана, Белоруссии, Грузии, Латвии, Литвы, Казахстана и Таджикистана). 28 марта 1991 года пришла очередь и столицы России. Во время работы третьей сессии Всероссийского съезда народных депутатов Кремль был окружен войсками и бронированной техникой. Депутаты, находясь в состоянии фактической осады, были не в состоянии продолжать свою работу и покинули Кремль, чтобы принять участие в демонстрациях. Войска были выведены после переговоров между спикером российского парламента и президентом Горбачевым.

Другой попыткой предотвратить растущую "суверенизацию" республик (шесть республик, которые не собирались подписывать проект нового союзного договора, фактически, уже провозгласили свое намерение отделиться) стал неудавшийся коммунистический путч в августе того же года. Помимо крушения коммунистической власти, наиболее важным результатом этого путча стало нарастание центробежных сил, приведшее к провозглашении независимости многих советских республик, начиная с балтийских. Украинский референдум о независимости, проведенный 1 декабря 1991 года, сыграл решающую роль в окончательной дезинтеграции СССР. Неделей позже Советский Союз перестал существовать.

Одновременно с обретением неожиданной независимости Россия и другие республики столкнулись как с экономическими, так и с политическими проблемами. На политической арене возникло беспокойство о целостности и неделимости России, Украины, Азербайджана, Грузии и других республик. Ряд меньшинств, включая миллионы русских, которые неожиданно обнаружили себя в положении меньшинства за пределами своего отечества вместо primus inter pares (первых среди равных) в СССР, абхазы и южные осетины в Грузии, русскоязычные жители Приднестровья и гагаузы в Молдавии, а также многие другие не смогли признать законными новые межгосударственные границы, то есть прежние "произвольные" внутренние административные границы Советского Союза.

В последние годы существования СССР проблемы внутри Российской Федерации были, конечно, значительно менее важными, чем возрастающая напряженность внутри Союза в целом. Но вскоре после того, как союзные республики начали движение от Москвы, автономные регионы России начали требовать предоставления им более высокого статуса и больших прав. В течение 1990 и 1991 годов все российские автономные республики в одностороннем порядке стали объявлять себя "суверенными государствами", убирая слово “автономный” из своих официальных названий, в то время как автономные области (за исключением Еврейской автономной области) произвели себя в республики. Парадоксальным является то, что идея суверенитета в российском политическом словаре того времени не подразумевала независимость или возможность отделения от России. Она просто предполагала больше свободы для территорий распоряжаться своими естественными ресурсами по своему усмотрению, заниматься международной торговлей и вести переговоры о величине налога, который им следует платить федеральному правительству. Эти требования поощрялись действиями президента Горбачева, который незадолго до августовского путча пригласил лидеров некоторых сильных российских автономных территорий разработать и подписать проект нового союзного договора, фактически тем самым давая им тот же статус, что и руководителям 15-ти союзных республик. Это приглашение вызвало импульс в направлении сепаратизма у части российских автономных территорий и ослабило территориальное единство России. Российское руководство мудро воздержалось от оказания давления на непослушные регионы с целью их подчинения. Тем не менее, российская национальная сплоченность теперь была под вопросом.

Летом 1991 года вновь избранный российский президент Борис Ельцин предложил регионам "столько суверенитета, сколько они смогут переварить", подразумевая, что федеральное правительство готово передать многие свои полномочия региональным руководителям. Говоря это, он не делал различий между прежними автономными территориями и территориями, заселенными русскими, на которые приходится основная величина российской территории, населения и экономического потенциала. Но правящие элиты республик никоим образом не одобряли идею равенства между республиками и областями. Проблема устранения различий в статусах составных частей Российской Федерации остается чрезвычайно важной и болезненной даже сейчас.

Первый серьезный этнополитический кризис возник в Российской Федерации, когда северокавказская Чеченская республика объявила себя независимой от России вскоре после августовского путча 1991 года, следуя в этом примеру союзных республик. Злосчастная попытка разрешить конфликт посылкой войск в восставший регион в ноябре 1991 года окончилась провалом, особенно принимая во внимание, что Российский парламент голосовал против этого; войска были возвращены через два дня после прибытия, так и не вступив в бой. Несмотря на экономические трудности и внутренний конфликт, чеченцы оказались приверженными идее суверенной государственности, последовательно отклоняя все российские предложения, направленные на реинтеграцию Чечни в состав федерации. Россия, в свою очередь, не хотела принять идею независимости Чечни, опасаясь, что это может вызвать цепную реакцию отделения.

Федеральные власти также имели также серьезные проблемы во взаимоотношениях с республикой Татарстан. Хотя татары составляют менее половины населения республики, татарский национализм всегда был сильным и подогревался памятью о Казанском ханстве, завоеванном Россией в ХІХ в. В марте 1992 года Татарстан, несмотря на сильную негативную реакцию из Москвы, провел референдум, на котором большинство избирателей поддержало идею о республике как суверенном государстве, находящемся в свободной ассоциации с Россией. Сходные требования раздавались также из соседнего Башкортостана.

Напряженность внутри Российской Федерации была до некоторой степени смягчена так называемым Федеративным договором, который был подписан 29 февраля 1992 года Россией и всеми членами федерации, кроме Чечни и Татарстана. Договор, рассматриваемый как интегральная часть конституции после того, как она вступит в силу, оговаривал, что республики соглашаются со своим статусом в составе России, но наряду с этим усиливается их политическая и экономическая автономия, особенно по сравнению с областями России. Эти условия в основном признают желание республик независимо управлять собственными естественными ресурсами, напрямую (не через федеральный центр) вести внешнюю торговлю, усилить официальную позицию национального языка и сохранить уникальную национальную культуру. К примеру, республика Саха (Якутия) имеет менее одного процента общего населения Российской Федерации, и только треть его составляют якуты, но в ней добывают более 90 процентов всех алмазов Российской Федерации и более 25 процентов ее золота. Тем не менее, согласно особому договору, Саха получила разрешение на свободную внешнюю торговлю при условии, что около трети дохода от алмазов и около 12 процентов дохода от золота Саха оставляет за собой.

В противоположность этому области, богатые газом и нефтью, но населенные в основном русскими, не имеют таких привилегий. Нарастание недовольства части населенных русскими областей явилось результатом национальных движений меньшинств внутри России и получило отражение в их собственном законодательстве, налогообложении и таможенных режимах на границах областей. Было несколько попыток провозгласить области республиками (например, на Урале, в Волгоградской и Вологодской областях), а Санкт-Петербург успешно провел референдум за полноправное членство в Российской Федерации с таким же распределением власти между центром и регионами, как и в случае национальных республик.

Значительно более важными гарантиями стабильности федерации, по крайней мере до конца 1994 года, стали не юридические или политические, а экономические. В январе 1992 года Российская Федерация освободила цены, а затем начала активный процесс приватизации государственной собственности и предприняла другие шаги в направлении рыночной экономики. Типичная для советского периода нехватка товаров исчезла, но в первый год шоковой терапии инфляция достигла примерно 2500 процентов (примерно 850 процентов в 1993 г. и менее 25 процентов в 1996 г.).

В 1992-1993 гг. сепаратистские установки в большинстве российских республик явно пошли на спад по мере того, как экономическая реформа, хотя и медленно и непоследовательно, делала многое для построения всероссийского рынка, который дал сильные стимулы для межрегиональной интеграции. Республиканские элиты теперь были не столько обеспокоены проблемами политической власти или символическими атрибутами государственности, сколько получением экономических выгод и льгот путем выторговывания их у федерального руководства. Проблема республиканского сепаратизма, таким образом, временно отошла на задний план.

Вплоть до осени 1992 года Россия была свободна от этнического насилия, распространенного во многих государствах "ближнего зарубежья". Первый кровавый конфликт на российской территории вспыхнул в конце октября в результате длительного территориального спора двух северокавказских этнических групп - осетин и ингушей. Столкновение привело к реальной этнической чистке, поскольку ингуши были насильно выселены из Пригородного района - части своей исторической родины, которая теперь принадлежит Северной Осетии. Москве не только не удалось предотвратить насилие, но российские войска, посланные для восстановления порядка, также приняли участие в конфликте, помогая в осетинам, большинство которых придерживается православия, против мусульман-ингушей. Этот инцидент сильно подорвал престиж России в регионе. В то время, когда пишется эта книга, осетино-ингушский конфликт скорее находится в заглушенном состоянии, чем разрешен. Этот случай впервые показал, что Москве не хватает решительности и, главное, компетентности, необходимых для разрешения этнических споров и защиты человеческих прав национальных меньшинств. Ситуация не изменилась и по сей день.

На протяжении большей части 1993 г. на политической сцене России доминировал нарастающий конфликт между ориентированной на реформы исполнительной властью и более консервативной законодательной властью. Эта конфронтация оказала явное влияние на развитие российского федерализма, поскольку республиканские и областные элиты выступали как могучие политические действующие лица, которые могут определять равновесие между двумя противоборствующими силами. Как президент, так и парламент соперничали за влияние на них, распределяя субсидии и другие экономические привилегии в ущерб общенациональной финансовой стабильности. В этих обстоятельствах проблема равенства республик и областей в основном утратила свое значение, поскольку республиканские и областные лидеры, выдвинутые по большей части из старой партии номенклатуры, утвердились в стране в качестве высших политических арбитров.

Эта обстановка, угрожавшая единству и стабильности России, радикально изменилась с роспуском Верховного Совета России и подавлением путча в Москве в сентябре-октябре 1993 г.. Ельцин признал, что он, применив силу, вышел за рамки конституции, поскольку она была принята еще при коммунистическом режиме и не позволяла ему проводить дальнейшие политические и экономические реформы. Избранный весной 1990 года в условиях однопартийной системы, парламент не пользовался доверием населения (в отличие от исполнительной власти), как это показал референдум 25 апреля 1993 года. Теперь центр обладал большей политической властью, тогда как влияние региональных элит резко уменьшилось. Новая конституция была написана летом 1993 года Конституционным собранием, включавшим представителей различных политических партий.

Новая конституция России, принятая всенародным голосованием 12 декабря 1993 года, не содержит Федеративного договора (хотя он и не был аннулирован) и оговаривает равенство всех членов федерации - условие, которое фактически ограничивает силу республик и влияние их лидеров. Этот уступка была сделана под давлением больших промышленно развитых регионов России, особенно таких, как Санкт-Петербург и Екатеринбург (пытавшийся создать Уральскую республику). Эту часть конституция можно рассматривать как попытку создать симметричную федерацию, которая уравнивает права ее членов безотносительно к национальному составу. Согласно новой конституции, каждая из республик может иметь собственный национальный флаг, герб и национальный гимн. Подписывающие федеральный договор стороны впервые в истории России все получили право сформировать собственные законодательные и исполнительные органы в соответствии со своими местными традициями. Но положение о том, что национальные республики могут приобретать суверенный статус, выпало из окончательной версии конституции. В этом контексте не представляется неестественным, что республики реагировали на новую конституцию менее благоприятно, чем российские регионы. Помимо этого, несколько российских республик уже избрали своих президентов и приняли свои конституции еще до принятия новой российской конституции, и при этом некоторые статьи республиканских конституций явно противоречили основополагающему закону федерации. Например, многие республиканские конституции определяют республики в качестве суверенных государств, в то время как понятие республиканского суверенитета теперь было вычеркнуто из федеральной конституции.

Статья 72 советской конституции оговаривала право союзных республик на самоопределение (отделение); в 1990 г. был принят закон, устанавливающий процедуру отделения от СССР (необходимость проведения референдума через шесть месяцев после начала процесса). Конституция России, так же как конституции США, Германии и других федеративных государств, не предусматривает права на отделение. Однако конституция Тувы (республики с тюркоязычным буддистским большинством, которая находится в Южной Сибири) оговаривает право республики на выход из России. Северокавказская республика Чечня открыто отказалась проводить в декабре 1993 г. референдум о принятии российской конституции. В Татарстане, Коми, Удмуртии и Хакасии результаты референдума не утверждены, так как в урнах набралось менее половины голосов избирателей, имеющих право голоса, в то время как Адыгея, Башкортостан, Дагестан, Мордовия, Тува и Чувашия голосовали против конституции. Таким образом 12 из 21 российской республики не одобрили новую конституцию России - ситуация, которая может служить предзнаменованием новой политической напряженности в России.

Тем не менее, представляется обнадеживающим, что как федеральный центр, так и республики (по крайней мере некоторые из них) проявляют готовность к компромиссу. 15 февраля 1994 г. Россия и Татарстан подписали Договор о разграничении полномочий и взаимном делегировании власти. В соответствии с этим договором Татарстан приобретает больше политической и экономической свободы, чем это обусловлено конституцией - первый шаг в направлении модели "асимметричной федерации", которая обсуждалась в Части 1. (Дальнейшими шагами в том же направлении были принятые некоторыми другими республиками и областями их собственные особые соглашения с федеральным центром.) С другой стороны, в договоре не упоминается противоречивый ''суверенитет'' Татарстана, что свидетельствует о принятии республикой своего статуса в составе России.

Прореформистские силы в Российском правительстве рассчитывали на подписание аналогичного договора с Чечней, но переговоры с лидерами этой республики не начались в условленное время.

Вместо переговоров по решению чеченской проблемы правительство и Совет Безопасности России сделали ставку на военную силу и хорошо известный принцип "разделяй и властвуй". Осенью 1994 года правительство тайно поддержало лидеров двух северных районов Чечни, которые находились в оппозиции президенту Джохару Дудаеву, избранному в октябре 1991 года на платформе суверенитета Чечни. К концу ноября, однако, надежды на возрастающее влияние оппозиции в Чечне начали проходить. Силовые министерства в правительстве России (Министерство обороны, Министерство внутренних дел и Федеральная служба безопасности) начали настаивать на более решительных мерах для поддержания целостности России и на усилении роли военных в решении этого вопроса. Результатом Будапештского совещания НАТО в конце ноября 1994 г. стало объявление решения о расширении НАТО на восток, причем мало внимания обращалось на отрицательную реакцию России. Очевидно, что это повлияло и на президента России. Этот отказ [от переговоров] также усилил позиции националистов в руководстве России и привел к плохо подготовленному вторжению в Чеченскую республику. Тем не менее, чрезвычайное положение не вводилось. Согласно новой конституции необходимо было получить санкцию на такую акцию от верхней палаты парламента, а этого было сложно добиться. Этот случай вызвал протесты обеих палат Федерального собрания (Совета Федерации и Государственной Думы) и их обращение в Конституционный суд России.

После того как необъявленная война тянулась уже семь месяцев, приведя к десяткам тысяч жертв, Конституционный суд, наконец, рассмотрел это обращение. В июле 1995 года Конституционный суд, однако, пришел к выводу, что целостность России является одним из объектов государственной безопасности, а ее сохранение всецело находится в пределах власти президента.

Террористические акты чеченских партизан на приграничной российской территории в июне 1995 года вынудили федеральное правительство объявить о прекращении огня и начать мирные переговоры о перспективе восстановления пострадавшей от войны Чеченской республики, о проведения выборов в новые органы власти республики и об определении ее отношений с Российской Федерацией.

Тем не менее, военные действия в Чечне продолжались все лето 1996 года, и только после того, как чеченские бойцы продемонстрировали свое военное превосходство возвращением обратно столицы республики Грозного в начале августа, война закончилась. 31 августа 1996 года представители России и Чечни подписали мирное соглашение в дагестанском селении Хасавюрт. Соглашением оговаривалось, помимо прочего, что решение проблемы статуса Чечни по отношению к России будет отложено до 2001 г. и что она будет разрешена течение этого периода путем двусторонних переговоров. Идея "отложенного статуса" явно помогла остановить кровопролитие. Однако фундаментальное несогласие по вопросу о независимости Чечни было далеко от разрешения. В то время как чеченцы (как политическая элита, так и общество в целом) предсказуемо настаивали на своем суверенитете, особенно после проведения президентских и парламентских выборов в конце января 1997 года, правительство России продолжало рассматривать Чечню в качестве субъекта Российской Федерации, ограничивая возможные уступки предоставлением откалывающейся республике специального статуса в рамках своего правового пространства. Министерство иностранных дел России даже пошло на то, что предупредило, что Россия разорвет дипломатические отношения с любой страной, которая признает независимость Чечни. Однако перспектива дипломатического признания Чечни остается маловероятной, так лишь очень небольшое число стран, если таковые вообще найдутся, могут пойти на установление дипломатических отношений с Чечней в ближайшем будущем.

12 мая 1997 года президент России Борис Ельцин и президент Чечни Аслан Масхадов подписали "Договор о мире и принципах взаимных отношений", который оговаривает, что обе стороны "отказываются использовать угрозу силы в разрешении спорных вопросов, которые могут возникнуть". Особенно важно, что Россия и Чечня также заявили об их совместной приверженности к построению своих отношений ''на основе универсально признанных принципов и норм международного права''. Хотя это не равносильно признанию независимости Чечни со стороны России, но ссылка на международное право как основу российско-чеченских отношений может свидетельствовать о том, что российской правительство сейчас менее бескомпромиссно в этом вопросе, чем раньше.

Неоправданно жесткие меры против чеченцев, народа, который выдержал первую войну с Российской империей в середине девятнадцатого века, а затем сталинские депортации во время второй мировой войны, вызвали резко негативную реакцию за границей, а также среди многих субъектов Российской Федерации, особенно в национальных республиках. Возможно, что те сепаратистские движения, которые до сих пор были в бездействии, вновь возобновят свою силу после чеченской войны и они станут важным фактором экономической и политической дестабилизации.

Помимо требований самоопределения или большей автономии, высказываемых республиками и областями России, существуют другие объективные угрозы российской территориальной целостности, например, японские притязания на Курильские острова; притязания на Карельский перешеек и часть Кольского полуострова, выдвинутые некоторыми политическими силами Финляндии, а также анклавный статус Калининградской области (в прошлом части Восточной Пруссии), которая отделена от территории России Беларусью и Литвой.

Другим дестабилизирующим фактором является то, что некоторые регионы бывшего СССР настаивают на более сильных экономических и политических связях с Россией в противоположность желаниям своих центральных правительств. Среди них Приднестровский регион в Молдове, Крым на Украине, Абхазия и Южная Осетия в Грузии и северо-восточная часть Эстонии. Некоторые из этих регионов даже провели пророссийские референдумы, направленные на изменение постсоветских международных границ. Россия до сих пор воздерживалась от официальной реакции на эти заявления, так как положительный ответ, скажем, на требования Крыма или Южной Осетии присоединиться к России был бы грубым нарушением международных норм. С другой стороны, игнорирование этих обращений, особенно исходящих от многочисленных групп русских, явно усложняет внутреннее положение в России и усиливает влияние националистов в Москве.

Сохранение целостности огромного Российского государства ставит страну перед уникальным выбором, возможно, беспрецедентным в человеческой истории, особенно принимая во внимание болезненные переходы, которые страна сейчас переживает – переход от империи к членству в содружестве независимых государств, от сверхцентрализованной командной экономики к экономике децентрализованной, основанной на рынке, а также от тоталитаризма к плюралистической демократии. Даже Джон Стюарт Милль замечал в свое время, что этнические различия в стране препятствуют ее движению к демократии.

Согласно цифрам последней переписи населения, Россию населяют 126 национальностей (примерно то же количество, что и в бывшем СССР, хотя и в другой пропорции), принадлежащих к различным расовым типам, лингвистическим группам и религиозным традициям. Помимо христиан различных исповеданий и нескольких небольших этнических групп, исповедующих свою традиционную веру, Россия имеет миллионы мусульман (среди них татары, башкиры, и северокавказские народы), сотни тысяч буддистов (буряты, калмыки и тувинцы), а также некоторое количество иудеев (часть евреев ашкенази, горских евреев на Кавказе и небольшие общины русских, перешедших в иудаизм несколько столетий назад).

Несмотря на массовую миграцию, вызванную урбанизацией, эвакуацией во время войны, насильственной депортацией некоторых этнических групп во времена Сталина и их окончательным возвращением на свои родные земли, большинство народов России глубоко укоренено и внутренне привязано к своим этническим территориями и естественному окружению и вносят вклад в большое культурное разнообразие, отраженное в национально-административном делении России. Самые большие народы России уже обладают моделями государственности - 21 национальная республика и 10 других образований подобных государствам. В то же время, русские в России к настоящему времени составляют более 83 процентов населения, а вместе с ассимилировавшимися естественными путем белорусами и украинцами - 87 процентов. Иными словами, несмотря на различия, о которых говорилось выше, федерация более или менее этнически однородна. Это обстоятельство позволило одной из частей политического спектра обратиться к националистическим лозунгам во время кампании парламентских выборов в декабре 1995 года, и, как следствие этого, оно возможно приведет к росту использования националистических лозунгов со стороны части этнических меньшинств.

Случай Грузии, новой независимой закавказской республики, которая на годы была погружена в кровавую гражданскую войну, иллюстрирует огромные проблемы, которые появляются у возникающей суверенной нации, пытающейся утвердить свою территориальную целостность перед лицом требований самоопределения, выдвигаемых этническими меньшинствами.

Грузия разместилась на территории 69700 квадратных километров в западной части Закавказья. Ее население, насчитывающее в настоящее время 5,5 миллионов человек, этнически разнородно. Титульная нация - грузины составляет немного более 70 процентов населения. Наиболее многочисленными национальными меньшинствами являются армяне (8,1 процента), русские (6,3 процента) и азербайджанцы (5,7 процента). В последние годы, однако, серьезный вызов зарождающейся грузинской государственности исходит от менее крупных этнических групп, а именно от осетин, составляющих три процента, и от абхазов, чья доля в составе населения составляет менее двух процентов населения.

В отличие от некоторых других новых независимых государств, выделившихся из бывшего Советского Союза, Грузия имеет давние традиции независимой государственности, восходящие к древности (хотя, за исключением коротких периодов существования единого государства, страна обычно была разделена на региональные княжества). Лишь в конце XVIII века под давлением Персии и Турции Грузия начала терять свою независимость. Страна формально была инкорпорирована в состав Российской империи в ходе процесса, включившего несколько стадий: в 1783 г. по Георгиевскому трактату Грузия превратилась в российский протекторат, в 1801 Грузинское царство (Восточная Грузия) стало частью Российской империи, в 1864 г. закончилась инкорпорация Западной Грузии в состав империи.

В то время как официальная советская историография интерпретировала присоединение Грузии как добровольное, большинство грузинских историков считало его аннексией со стороны Российской империи. Все же в ХІХ – начале ХХ в. царский режим обращался с грузинами, большинство которых было православными, сравнительно благосклонно. Представители грузинской и армянской аристократии часто вступали в браки с российской знатью, включая царское семейство.

До 1917 года грузинские националисты, в общем, ограничивались одним требованием: автономия в пределах России. Однако сразу после революции 1917 года Грузия провозгласила независимость и была признана международным сообществом, также как и московскими большевистскими вождями. Эта вторая эра грузинской независимости продолжалась только три года, закончившись в 1921 году со вторжением Красной армии в Грузинскую республику. Несмотря на сопротивление народа, Грузия была вновь включена в состав образования, названного Союзом Советских Социалистических Республик, коммунистического наследника Российской империи. Таким образом, семь десятилетий спустя, когда Советский Союз был на грани развала, заявления Грузии о самоопределении и отделении от Союза имели солидное историческое оправдание.

Не будучи формально федерацией, Грузия при советском режиме обладала сложной национально-административной структурой. Относительно небольшая союзная республика Грузия включала три автономные территории: две автономные республики - Абхазию и Аджарию и автономную область - Южную Осетию. В то время как аджарская автономия была необычной для СССР, поскольку основывалось скорее на религии, чем на этничности (ее население состоит главным образом из грузиноязычных мусульман), Абхазия и Южная Осетия основаны по этническому принципу. Такое этнотерриториальное устройство сегодня может рассматриваться как характерная черта коммунистического режима в его усилиях по созданию постоянных источников межэтнического напряжения с целью использования классического принципа "разделяй и властвуй". На протяжении большей части советского периода эта основанная на этничности автономия никоим образом не гарантировала соответствующие меньшинства от угнетения и попыток ассимиляции. Грузинские коммунистические руководители продолжали более или менее энергично политику “грузинизации”.

С другой стороны, националистически настроенные грузины рассматривали само существование этих автономных территорий, охватывающих значительную часть исторических грузинских земель, как угрозу выживанию нации. С конца 1980-х годов было отчетливо видно, что Грузия, добиваясь собственного суверенитета, будет отрицать подобное право для республик, находящихся в ее составе. Нобелевский лауреат и борец за права человека Андрей Сахаров заметил как-то в прессе, что в перспективе Грузия с этой точки зрения может рассматриваться как "малая империя", соперничающая с более крупной империей - Советским Союзом в вопросе о неравноправном обращении с национальными группами. Наблюдатели сравнивают Грузию с матрешкой, поскольку она добилась отделения от СССР в то время, как два ее внутренних региона боролись за отделение от самой Грузии.

Национальная идея, основанная на воспоминаниях о независимости, никогда не теряла своей популярности, хотя до конца 1980-х гг. грузинские требования национального самоопределении и отделении от СССР открыто исходили только от небольшой группы диссидентствующих интеллигентов. Их призывы адресовались соратникам-диссидентам в других частях СССР и, разумеется, мировому общественному мнению. Международный отклик, однако, был минимальным. Советские диссиденты однако, поддерживая права Грузии на самоопределение, также принимали во внимание положение некоторых грузинских меньшинств, которые также страдали от нарушения прав человека, в частности положение турок-месхетинцев, которые были насильно высланы из южной Грузии в Центральную Азию в 1944 году. Требование "наказанного народа" разрешить вернуться на родную землю не поддержал ни один из членов грузинского национального движения.

В 1987 и 1988 годах, когда ветры отделения уже дули в Балтии и в некоторых других регионах Советского Союза, обстановка в Грузии оставалась сравнительно спокойной. Поворотным пунктом стал апрель 1989 года, когда советские войска грубо подавили мирную демонстрацию в Тбилиси, погубив нескольких невинных людей. Всеобщее негодование по поводу насилия вызвало резкий рост антикоммунистических чувств и усилило сепаратистские настроения. Между тем способность Москвы контролировать ситуацию в Грузии (и повсюду в многонациональной империи) быстро уменьшалась. В октябре 1990 года в Грузии проводились свободные парламентским выборы, выигранные сепаратистами из блока Круглый стол - Свободная Грузия, возглавляемого Звиадом Гамсахурдией, бывшим диссидентом, видной и противоречивой политической фигурой. Коммунистическое правление в Грузии закончилось. В апреле 1991 года, то есть через два месяца после грубого вторжения советских войск в столицу Литвы Вильнюс, парламент Грузии под председательством Гамсахурдия провозгласил независимость Грузии от СССР. Месяцем позже всенародным голосованием Гамсахурдия был избран президентом.

Гамсахурдия был харизматичным и популярным, но у него было много влиятельных врагов как в Грузии, так и за ее пределами. В результате последовала долгая и жестокая борьба за власть, кульминационным моментом которой стал военный переворот в декабре 1991 - январе 1992 г. и отставка Гамсахурдия. Верховную власть в стране вскоре взял Эдуард Шеварднадзе, который правил Грузией в качестве руководителя республиканской коммунистической партии в 1972-1985 гг.

Правление Шеварднадзе стало легитимным лишь после новых парламентских выборов в октябре 1992 г. Большинство западных правительств и международное сообщество в целом, тем не менее, не проявив намерения признать суверенитет Грузии во время правления Гамсахурдия, приняли грузинскую государственность почти немедленно после прихода к власти Шеварднадзе. Во время пребывания Гамсахурдия в должности президента Грузия рассматривалась как страна с недостаточной политической стабильностью, необходимой для дипломатического признания; тем не менее, после прихода Шеварднадзе Грузия едва ли стала более стабильной и демократичной. Представляется, что единственной причиной того, что международное сообщество признало государство, руководимое назначившим самого себя лидером, после отказа признать то же государство, возглавлявшееся законно избранным президентом, было то, что новый правитель был известен лучше и рассматривался международным дипломатическим сообществом как заслуживающий больше доверия. Шеварднадзе в 1985-1990 гг. был министром иностранных дел СССР. Данный случай иллюстрирует то, что нынешние модели признания новых государств, находящиеся в тесной связи с проблемами самоопределения, должны быть более логичными и последовательными. Политическая борьба в Грузии, которая так и не утихала после свержения Гамсахурдия, происходит на фоне насильственных этнополитических конфликтов, в которых грузинское этническое большинство сталкивается с требованиями самоопределения, исходящими от территориально автономных меньшинств осетин и абхазов.

В соответствии с последней советской переписью населения, проведенной в 1989 г., численность осетин в Грузии составляла около 164000 человек, из которых 65000 проживали в Юго-Осетинской автономной области, где они составляли около двух третей населения. Остальное население области было представлено в основном грузинами. Исторически заселение этого региона грузинами предшествовало притоку осетин (под этим предлогом в настоящее время многие грузины отвергают само понятие "Южная Осетия", вместо этого используя грузинские названия этих земель: "Шида Картли" или "Самачабло"). Тем не менее, вряд ли можно рассматривать осетин как недавних мигрантов, поскольку они живут на этой территории уже в течение нескольких сот лет.

При советском режиме грузинские осетины, особенно те, которые жили вне автономной области, были субъектами ассимиляционной политики, проводившейся тбилисским руководством. Напряженность выросла в конце 1980-х годов, когда южные осетины, не находя ответа на свои жалобы, поставили вопрос о самоопределении и изменении статуса территории. Движение за самоопределение, хотя и инициированное и руководимое государственным органом управления области (советом), в котором большинство составляла коммунистическая элита старого типа, пользовалось массовой поддержкой всех социальных слоев. Осенью 1990 года Южная Осетия провозгласила себя суверенной республикой в составе Советского Союза, явно имея целью окончательное воссоединение с Северо-Осетинской Автономной Республикой Российской Федерации. Обе территории разделены Кавказским хребтом, но их соединяет перевал через горы и туннель под горами. Требования Южной Осетии получили малую поддержку (если встретили эту поддержку вообще) Москвы, где боялись изменить любую границу или статус любой территории внутри многонационального государства под давлением ''снизу''.

В декабре 1990 года вновь избранный парламент Грузии упразднил территориальную автономию Южной Осетии и ввел в столице области Цхинвали чрезвычайное положение. Спикер незадолго до этого основанного законодательного органа Южной Осетии Торез Кулумбегов был арестован в Тбилиси во время переговоров и посажен в тюрьму более, чем на год, пока российские и осетинские борцы за права человека не добились его освобождения. Введение военного положения развязало на два с половиной года партизанскую войну, в ходе которой и грузины, и осетины были вовлечены в убийства гражданского населения, организацию блокад, этнические чистки и другие насильственные действия. Вначале Москва пыталась обуздать насилие, послав в регион внутренние войска, но им не удалось навести порядок.

После распада Советского Союза Южная Осетия активно искала поддержки России, но российское правительство, несмотря на сильное давление со стороны националистических политических сил и руководства Южной Осетии, воздержалось от признания отделения Южной Осетии от Грузии, поскольку это было бы равносильным российскому "аншлюсу" части грузинской территории. Выполнение этих требований могло бы вызвать требования аналогичных "аншлюсов" от других меньшинств: например, от русских в Крыму или из северо-восточной части Эстонии, или от лезгин на Северном Кавказе, часть из которых живет в России (Дагестан), а другая - за Кавказским хребтом в Азербайджане. Результаты плебисцита, проведенного в Южной Осетии, большинство из участников которого высказались в пользу присоединения к Российской Федерации, были проигнорированы российским руководством. Лишь в июне 1992 года было достигнуто подлинное прекращение военных действий в регионе, благодаря главным образом посредническим усилиям России. Вдобавок к этому Россия направила в регион небольшой отряд миротворческих сил. Эти миротворцы были усилены войсками из Северной Осетии и Грузии. В настоящее время наблюдение за действиями этих трехсторонних миротворческих сил осуществляется представителями Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). С тех пор в Южной Осетии насильственные действия больше не возобновлялись, но поскольку долговременное политическое решение проблемы все еще не достигнуто, то возможен новый взрыв враждебности. К тому же грузинские беженцы до сих пор не могут возвратиться в Южную Осетию.

Положение в Абхазии бросило еще более серьезный вызов территориальной целостности и внутренней стабильности Грузии. Грузино-абхазский конфликт также имеет далеко идущие международные последствия.

Абхазы - небольшая этническая группа, отчетливо отличающаяся от грузин. По языку и культуре они относится к горским народам Северного Кавказа и являются одними из старейших обитателей Западного Закавказья. В раннем средневековье Абхазское царство существовало в одно время с Грузинским царством. В 1860-х годах Абхазия была включена в состав Российской империи. Во время завоевания и вскоре после него значительная часть абхазского населения (которое исповедует смесь исламских, христианских и языческих верований) была либо выселена, либо самостоятельно переселилась в соседнюю Турцию. Несмотря на это, к началу двадцатого века абхазы все еще составляли большинство на своей исторической родине. После революции 1917 года Абхазия вошла в Советский Союз как суверенная республика в составе так называемой Закавказской Федерации, и этот ее статус был подтвержден в 1925 году во вновь принятой конституции Абхазии. Но в 1931 году этот статус был понижен до автономной республики в составе Грузии. Во время большей части советского периода (особенно при Сталине) Абхазия подвергалась массированной “грузинизации”: абхазы подвергались дискриминации во многих сферах, в то время как активно поддерживался въезд грузин из-за пределов автономии. Лаврентий Берия, глава грузинской коммунистической партии в 1930-е гг., играл очень активную роль в осуществлении этой политики. В результате этнодемографическое соотношение этнических групп в Абхазии резко изменилось на протяжении жизни двух поколений. К 1989 г. численность абхазов составляла около 93000 (18 процентов населения республики), в то время как грузин насчитывалось 24000 (45 процентов). Численность армян (15 процентов от всего населения) и русских (14 процентов) также существенно возросла.

Абхазское национальное движение возникло в конце 1970-х годов. В 1978 году проводились массовые собрания в поддержку плана выхода из Грузии и присоединения к Российской Федерации. Толчком к открытому выражению неудовлетворенности абхазов создавшейся ситуацией послужило обсуждение проекта новой конституции Абхазии, подготовленного тбилисскими властями. Согласно этому проекту не абхазский, а грузинский был обозначен как государственный язык. Движение, которым руководила интеллигенция и молчаливо поддерживала местная партийная элита, было поддержано всем абхазским народом. Его удивительная сплоченность до некоторой степени объясняется все еще важной ролью клановых структур в жизни народа. К тому же и другие этнические меньшинства поддерживали абхазские требования. Руководство было вынуждено изменить проект конституции (три языка были одновременно признаны официальными: абхазский, грузинский и русский), назначить новых руководителей Абхазии и предоставить автономной республике экономическую помощь.

В конце 1980-х гг. абхазы возобновили свои требования о предоставлении статуса союзной республики, что привело к грузино-абхазским столкновениям в 1989 году. Однако в это время насильственные действия имели спорадический характер. Абхазы все еще концентрировались на лоббировании Москвы с целью получить ее поддержку, пытаясь создать представление о себе как о лояльных советских гражданах, сопротивляющихся антикоммунистическому грузинскому национализму. Характерно, что Абхазия в противоположность остальной части Грузии, участвовала в проводимом Горбачевым в марте 1991 г. референдуме в поддержку Советского Союза как единого государства. Тем не менее, Гамсахурдия, который к тому времени уже пришел к власти в Тбилиси, повел более примирительную политику по отношению к абхазам, поскольку они (в отличие от осетин) официально рассматривались в качестве одного из "коренных народов" Грузии. Наиболее важной уступкой грузинской стороны стало то, что абхазы получили большую долю мест в Верховном Совете Абхазии, чем была доля абхазов в составе населения республики. Тем не менее, это не успокоило абхазов, потому что приблизительно в это же время Верховный Совет Грузии высказался в поддержку грузинской конституции 1921 года, которая не предусматривала за Абхазией статуса республики с собственной государственностью в составе Грузии. В июле 1992 года абхазский Верховный Совет постановил, что до принятия новой конституции в Абхазии в силе должна оставаться конституция 1925 года, согласно которой Абхазия была фактически независимой от Грузии. Эта "война декретов" стала вошедшей в поговорку последней каплей, которая вызвала вооруженный конфликт.

В августе 1992 года грузинские войска вторглись в Абхазию, штурмуя и захватывая ее столицу Сухуми. Абхазские лидеры, включая избранного президента Владислава Ардзинба, бежали на север республики в Гудауту, чтобы организовать вооруженное сопротивление. Враждебные действия длились около года, причем абхазцев прямо поддерживали этнически родственные и единоверные им северокавказские этнические группы (включая чеченский батальон). Есть основания полагать, что российские войска, расположенные в этом регионе, также поддерживали абхазов. Летом и осенью 1993 года абхазцы перешли в контрнаступление. Бывший коммунистический лидер Грузии Эдуард Шеварднадзе, взявший власть вскоре после смещения президента Гамсахурдия, лично прибыл в Сухуми, столицу Абхазии, чтобы возглавить ее оборону.[39] Однако абхазы, поддерживаемые российскими военными, вновь заняли всю территорию автономной республики. Большинство абхазских грузин были вынуждены бежать, и Грузия, в результате, столкнулась с животрепещущей проблемой беженцев. Добиваясь согласия с российским руководством, Эдуард Шеварднадзе подписал в 1994 году договор о вступлении Грузии в СНГ. Было также достигнуто соглашение, разрешающее дислоцирование российских военных баз в Грузии и соглашение о совместной охране грузино-турецкой границы.

Подозреваемая в проабхазской позиции Россия теперь проводит более сбалансированную политику. Вдобавок российский президент Борис Ельцин и грузинский руководитель Шеварднадзе подписали договор, о взаимном признании территориальной целостности России и Грузии. Но лидеры фракций в Государственной Думе России предупредили президента Ельцина, что они не утвердят двусторонний договор, пока грузинское руководство не предложит проект новой федеральной конституции Грузии. В марте 1994 года президент Шеварднадзе подписал с президентом США Биллом Клинтоном соглашение, содержащее заявление о территориальной целостности Грузии. Клинтон и Шеварднадзе обсудили вопрос о введении международных миротворческих сил на границу между Грузией и Россией, но такое решение представляется нереалистичным. Военные наблюдатели ООН и представители Верховного комиссара ООН по правам беженцев заняли позиции на границе между Абхазией и Грузией.

В то время, когда пишется эта часть книги (июнь 1997 года), в Абхазии нет массового насилия, но конфликт далек от разрешения, несмотря на продолжающиеся переговоры и посредничество ООН. Главной причиной конфликта является статус Абхазии. Абхазские руководители до сих пор воздерживались от открытого декларирования отделения от Грузии, но маловероятно, что они согласятся с простым восстановлением абхазской автономии в составе Грузии. С другой стороны, грузины никогда не примирились бы с отделением. Более того, отделение вызвало международные возражения как нарушение территориальной целостности Грузии, в силу того, что абхазы в течение длительного времени составляют в Абхазии численное меньшинство населения. Настоящее положение, когда большинство абхазских грузин вынуждены были покинуть Абхазию как беженцы, не может рассматриваться как окончательное решение вопроса. Представляется, что будущие переговоры должны сфокусироваться на выработке статуса Абхазии как суверенного государства в составе Грузинской федерации или конфедерации. Важно также, чтобы Абхазия гарантировала равенство всех этнических групп, включая грузин.

Летом 1995 года абхазское руководство разрешило приблизительно ста тысячам грузинских беженцев начать процесс возвращения в самый южный район Абхазии - Галийский, где грузинское население составляло существенное большинство населения. Незадолго перед этим грузинское руководство, несмотря на сильную оппозицию в парламенте, предложило в июне проект новой грузинской конституции, согласно которому страна должна официально стать федеративным государством с особым уровнем самоуправления в Абхазии, Аджарии и Южной Осетии.

Осенью 1996 г. в Абхазии проведены президентские и парламентские выборы, легитимность которых ставится под вопрос неучастием в голосовании многочисленных беженцев из республики. В то же время грузинские власти провели референдум среди беженцев из Абхазии, проживающих в Грузии. Как и следовало ожидать, подавляющее большинство участников референдума голосовало за предоставление Абхазии статуса в составе Грузии.

Хотя Крым нельзя относить к постстоветским районам, в которых происходят насильственные этнополитические конфликты, недавно он стал одним из центров внутренней и международной напряженности, где раздаются противоречивые требования самоопределения, направленные против межгосударственных территориальных споров и нерешенных военно-политических вопросов.

Крымский полуостров расположен в северной части Черного моря, и включает территорию в 270000 квадратных километров. Его нынешнее население составляет приблизительно 2,7 миллиона человек, а наибольшими этническими группами являются русские (1,7 миллиона чел. или около 63 процентов населения), украинцы (650000 чел. или около 24 процентов) и крымские татары (250000-300000 или около 10 процентов). Этнополитическую ситуацию в Крыму сегодня, конечно, невозможно понять, не обратившись к истории региона.

В древности и в средние века население Крыма было чрезвычайно разнородным и включало потомков скифских, германских, тюркских и славянских племен, а также греческих и итальянских колонистов. В XV-XVIII вв. на полуострове находилось Крымское ханство, зависящее от Османской империи. Численно и политически доминирующим в ханстве было тюркоязычное население, постепенно консолидирующееся в отдельную этническую группу крымских татар. В 1783 году во время русско-турецкой войны Крымское ханство было присоединено к Российской империи. Этот факт был закреплен мирным договором между Россией и Турцией в 1791 году.

В XIX – начале XX в. этнодемографическая структура Крыма претерпела существенные изменения. Царизм проводил определенно антитатарскую политику, фактически заставляя многих крымских татар бежать в Турцию. В то же время, власти поощряли миграцию в Крым русских и украинцев. Вследствие этого к началу XX в. крымские татары составляли около одной трети населения региона, в то время как доля восточных славян достигла 50 процентов.

Крах Российской империи в 1917 г. привел к краткому периоду крымской полунезависимости, когда политическая организация татар играла важную роль в жизни региона. Уже в ноябре 1917 года был созван Курултай крымских татар (национальное собрание), принявший первую крымскую конституцию. В наше время лидеры крымско-татарского национального движения часто обращаются к опыту 1917-1920 годов для обоснования своих требований национальной государственности.

В 1921 году, всего через год после того, как Крым был отвоеван большевистской Россией, область получила территориальную автономию в составе Российской Федерации. Крымской Автономной Советской Социалистической Республики была основана в период проведения так называемой политики "коренизации", характерной для раннего периода коммунистической власти. Эта политика предусматривала поощрение языков и культур меньшинств, а также меры, сходные с политикой "утвердительного действия" по отношению к нерусским национальностям, но, разумеется, не допускала и малейшего вызова ведущей роли централизованной коммунистической власти. Действительно, в Крымской АССР крымские татары имели преимущества перед другими национальностями в сфере культуры и государственного управления. Однако, в ретроспективе представляется, что крымская автономия 1920-х-1930-х гг. не основывалась на этническом принципе в той же степени, как большинство других советских автономий в то время. В наши дни крымско-татарские активисты настаивают на том, чтобы Крымская АССР рассматривалась как форма крымско-татарской национальной государственности, в то время как их оппоненты в Крыму и за его пределами решительно убеждены, что это автономное образование имело чисто территориальный характер. Это историческое противоречие в значительной степени относится и к сегодняшней ситуации в Крыму.

Условия жизни крымских татар, как и других советских этнических меньшинств, резко ухудшились в 1930-х годах, когда начал осуществляться жестокий террор против так называемого "местного национализма". Настоящая трагедия разразилась в 1944 году, когда крымские татары, наряду с некоторыми другими национальностями (чеченцами, балкарцами и др.) были избраны для насильственного изгнания с родной земли в отдаленные районы Советского Союза (главным образом в Среднюю Азию). Эта полномасштабная акция геноцида, предпринятая под предлогом мнимого сотрудничества крымских татар с врагом во время германской оккупации Крыма в 1941-1944 гг., охватила примерно 240000 человек. Осуществленное с беспримерной жестокостью переселение привело к большим потерям от смертности: по некоторым оценкам почти половина выселенных людей умерла во время переселения или немного позже. После 1956 года крымские татары больше не рассматривались как "спецпоселенцы" (фактически как заключенные в зоне), но лишь начало проведения политики перестройки позволило им вернуться на родную землю. Свыше 40 лет этот народ был также лишен основных культурных прав и даже своей этнической идентичности; вплоть до конца 1980-х годов само название ''крымские татары'' никогда не появлялось в советской статистике населения.

В 1945 г. Крымская АССР формально была упразднена, а территория переименована в Крымскую область РСФСР. Строго говоря, как и раньше эта территория оставалась анклавом, отделенным от остальной части России украинской территорией. Существовали очевидные экономические и административные соображения для того, чтобы советское руководство решило передать Крым от России Украине. Вслед за соответствующими обращениями Президиумов российского и украинского Верховных Советов это решение было окончательно узаконено Президиумом Верховного Совета СССР в 1954 году, что совпало с трехсотой годовщиной принятия Украиной российской власти. В любом случае, в то время партийное руководство в Москве не очень беспокоилось о конституционной процедуре изменения республиканских границ. Крым оставался в СССР, а межреспубликанские границы не имели реального значения. Политические последствия акта 1954 года стали ясны только в конце 1980-х гг. с распадом многонациональной империи.

Национальное движение крымских татар набрало силу в начале 1960-х гг. Его лидеры рекрутировались из разных социальных слоев, а его приверженцами, фактически, был весь "наказанный народ". Первоначально требования движения ограничивались свободой возвращения в Крым и восстановлением Крымской АССР. Мирное и демократическое крымско-татарское движение долгое время пыталось сделать свои лозунги приемлемыми для советских властей: его многочисленные просьбы и обращения были адресованы главным образом московским партийным вождям, призывая их отказаться от сталинского наследия и восстановить "ленинские принципы национальной политики" применительно к крымским татарам. Тем не менее, многие лидеры и активисты движения встретили жестокое обращение со стороны властей. Как вопиющее нарушение человеческих прав и прав меньшинств положение крымских татар вызывало симпатию и озабоченность среди демократически мыслящей советской интеллигенции, так же как и среди западной общественности, особенно после того, как движение крымских татар попыталось заручиться поддержкой международных организаций по правам человека.

В связи с общим ослаблением политического контроля при Горбачеве много крымских татар вернулось в Крым. Процесс начался в 1987 году, когда советское руководство после некоторых колебаний признало существование крымско-татарской проблемы. Перепись населения 1989 года зафиксировала 38000 крымских татар в Крымской области. Это число устойчиво увеличивается и составляет теперь 250000-300000 человек, в то время как общее число крымских татар в постсоветских странах оценивается в пределах 360000-410000 человек. Возможно, в ближайшие несколько лет их возвращение будет завершено.

С возобновлением обратной миграции в Крым идеология крымско-татарского движения сдвинулась в направлении более радикальных требований, несмотря на заметную напряженность (а, возможно, благодаря ей) между пришельцами и местным населением. Не соглашаясь со статусом этнического меньшинства, радикалы из крымских татар настаивают теперь на национальном самоопределении в Крыму, на их древней родине. В июне 1991 года в Симферополе был созван национальный съезд, объявивший о суверенитете крымских татар и избравший представительный законодательный орган (меджлис). В декабре 1991 года меджлис одобрил проект конституции Крымской республики. Этот документ, пронизанный идеей этнического самоопределения, был направлен на создание крымско-татарской нации-государства, несмотря на тот очевидный факт, что доля крымских татар в составе всего населения полуострова не превышает 10-15 процентов (а возможно и не доходит до этой цифры).

Между тем, вместе с приближением Советского Союза к дезинтеграции новые политические факторы выступили на крымскую сцену. В 1990-1991 годах, когда Украина активно утверждала свой суверенитет и явно преследовала цель отделения от СССР, русское большинство Крыма сильно обеспокоилось своим будущим. Были страхи, что независимая Украина будет проводить ассимиляционную политику в русскоязычном Крыму. Эти опасения, в какой-то степени усиленные антирусской пропагандой украинских националистических организаций, оказались в основном необоснованными.

Поскольку реальная украинизация отсутствовала, антиукраинские чувства широко не распространились. В марте 1991 года парламент Украины предоставил Крыму статус автономной республики в составе Украины. 1 декабря 1991 г. в ходе национального референдума крымчане с небольшим перевесом проголосовали в поддержку украинской независимости. Это решение показало, что идея отделения в настоящий момент не пользуется широкой поддержкой.

В настоящее время на положение внутри Крыма серьезно влияет международная обстановка – прежде всего трения между Украиной и Россией. Большинство русскоязычных крымчан не выглядят очень несчастными из-за того, что живут в независимой Украине, но много людей в России, включая немногих влиятельных политиков, не желали принять ту идею, что Крым является частью соседнего государства. Представление о том, что Крым является исторической российской территорией, глубоко укоренилось в российском национальном сознании. Еще в ноябре 1990 года Россия и Украина заключили договор, в котором оговорено взаимное признание их территориальной целостности, а Россия стала заявлять свои претензии на Крым вскоре после развала СССР.

В мае 1992 года Верховный Совет России объявил акт 1954 г. о передаче Крыма Украине не действительным. В июле 1993 года другим решением парламента крымский город Севастополь был провозглашен частью территории России. Следует, конечно, отметить, что эти откровенно ирредентистские требования исходили от теперь уже распущенного Верховного Совета, в котором преобладали так называемые "коммуно-патриоты", в то время как президент России и исполнительная власть неоднократно повторяли, что они привержены соответствующим договорным обязательствам, касающимся территориальной целостности Украины. Тем не менее, Крым остается потенциальным объектом русско-украинского территориального спора, особенно в связи с продолжающимися разногласиями между обеими государствами относительно статуса Черноморского флота, базирующегося в Крыму. А поскольку националистические силы в настоящее время стали более влиятельными в российской политике, то не представляется невероятным, что разногласия по Крыму могут привести к серьезному международному конфликту.

Однако представляется, что политические события в Крыму определяются скорее внутренними причинами, чем международным окружением. На протяжении 1992-1993 гг. движение русских за отделение, хотя и поощрялось из России, все же сдерживалось лидерами Крымского парламента, которые начали переговоры с Киевом за предоставление большей автономии и экономических льгот после провала попытки объявить независимость от Украины в мае 1992 г. Получив значительные уступки от украинского правительства, крымские власти отложили планируемый референдум о статусе Крыма на неопределенный срок. К концу 1992 г. казалось, что вопрос о самоопределении Крыма отошел на задний план.

Тем не менее, проблема вскоре возникла вновь с быстрым ухудшением экономической ситуация на Украине, в то время как Россия, благодаря более последовательной политике реформ, оставалась в лучшей форме. Очевидный разрыв в жизненных стандартах между Украиной и Россией в уровне жизни населения на Украине и в России привел к тому, что большинство крымчан (фактически все русскоязычные и, несомненно, даже часть украинцев) стало более отзывчивым к призывам отделиться от Украины и в перспективе присоединиться к России. Единственным сегментом крымского населения, остающимся в сильной оппозиции к этой идее, являются крымские татары, все еще считающие украинское правительство гарантом своих политических и культурных прав. Крымские татары не желают принять, что принцип самоопределения применим ко всему населению Крыма и должен осуществляться всем этим населением; они рассматривают полуостров как свое историческое отечество и добиваются особых прав и привилегий. Но более важным является то, что они имеют веские причины опасаться, что отделение от Украины оставит их на милость местных властей, в то время как последние до сих пор выказывали безучастность даже к законным правам и к жалобам "наказанного народа".

Новый рост сепаратистских настроений в Крыму достиг кульминации на президентских выборах 30 января 1994 г. Бывший руководитель Крымской республики председатель Верховного Совета Николай Багров, который поддерживал компромисс с Киевом, легко был побежден начинающим политиком Юрием Мешковым, обещавшим провести референдум по вопросу о независимости Крыма как средства "вырваться на свободу из под руин украинской экономики". Хотя господин Мешков после инаугурации стал более осторожным в своих политических заявлениях, он и другие депутаты Верховного Совета Крыма, принадлежащие к фракции "Россия", оставались приверженцами идеи референдума о статусе полуострова – идеи, едва ли приемлемой для Украины.

В середине 1994 года настроение украинского общества начало изменяться до некоторой степени под давлением и влиянием этого стихийного движения крымчан, а также русских, большинство которых населяют промышленно развитую восточную часть Украины. Быстрый прогресс рыночной экономики в России также оказал влияние на общественное настроение. Президент Леонид Кравчук был сменен в ходе выборов 10 июля 1994 г. более пророссийски ориентированным Леонидом Кучмой. Это изменение вначале давало некоторую надежду на более мирное решение крымской проблемы, и ожидался более удовлетворительный ответ Киева на нужды русских в Крыму. Но в конце 1994 года российское правительство начало войну в Чечне, акцию, подорвавшую доверие в добрую волю российского руководства и усилившую давление со стороны украинских националистов, которые настаивали на решении проблемы Крыма силой. Украинское руководство, обеспокоенное военными действиями России и, опасаясь усиления сепаратизма со стороны русских, попыталось лишить Крым его автономного статуса.

30 марта 1995 года Верховная Рада (парламент) Украины потребовала, чтобы конституция Крыма была пересмотрена и чтобы несколько ее статей, которые устанавливали автономию региона, были приведены в соответствие с конституцией Украины. Действующая конституция, содержащая положение о должности президента, была тем временем упразднена. Российское консульство, организованное Министерством иностранных дел России и ответственное за прием заявлений по поводу предоставления российского гражданства от местных жителей, было выдворено с полуострова.[40] Местный парламент наметил проведение референдума на конец июня 1995 года, вопреки последнему решению киевского парламента, но последовавшие разногласия в крымских структурах власти не позволили им провести в жизнь это решение. Кроме того, дебаты между президентом, правительством и парламентом Крыма привели весной 1995 года к смещению Мешкова и de facto к приостановке института президентской власти.

Летняя встреча президентов России и Украины ускорила решение вопросов о разделении Черноморского флота и о положении Севастополя как базы российской части флота, но вопрос о статусе полуострова не стоял в повестке дня переговоров. В начале июня спикер крымского парламента был смещен на основании того, что он не проводил последовательно в жизнь платформу фракции "Россия", победившей на выборах.

Поскольку возникшая вокруг Крыма напряженность пока не привела к насильственному конфликту, международное сообщество не чувствовало необходимости реагировать на нее. Хотя по проблеме Крыма проводится много международных конференций, влиятельные региональные организации ООН пока недостаточно вовлечены в этот процесс. Я могу припомнить только круглый стол, проведенный ОБСЕ 11-14 мая 1995 г. в Локарно (Швейцария), который был посвящен проблемам разграничения власти между правительствами Украины и Крыма.

Более эффективный отклик от международного сообщества может потребоваться в ближайшем будущем. Очевидно, что территориальные требования России к Крыму были бы отвергнуты с международных позиций как грубое нарушение территориальной целостности Украины, какие бы исторические обоснования для этих требований ни выдвинула Россия (такие требования недавно выдвигали некоторые влиятельные политики в России; наиболее заметны требования, выдвинутые московским мэром Юрием Лужковым). Однако в конце мая 1997 г. российской правительство вновь подтвердило свое уважение к территориальной целостности Украины в договоре о дружбе и сотрудничестве между двумя странами, который был подписан президентами Ельциным и Кучмой).

С точки зрения международного права единственным приемлемым доводом для изменения статуса Крыма было бы самоопределение. Но в настоящий момент представляется, что самоопределение Крыма, включающее отделение от Украины, вряд ли получит международную поддержку, так как большинство наблюдателей согласны в том, что нынешние призывы к отделению, исходящие из Крыма, в основном мотивированы экономическими причинами, поскольку права русскоязычного большинства в Крыму не нарушаются украинскими властями. Представляется, что оптимальным решением было бы определение автономного статуса Крыма в составе Украины, возможно, включающее нечто наподобие "особых отношений" с Россией (двойное гражданство для крымчан, тесные экономические связи и так далее), без вызова суверенитету Украины. Посредничество международных организаций по правам человека было бы полезным в деле оказания помощи для разрешения этнополитической напряженности в Крыму гарантированием крымским татарам всех прав меньшинств, а также как и предоставления им больших возможностей для активного включения в продолжающийся процесс самоопределения Крыма.

Название этого небольшого региона, было до недавних пор мало известного вне советского Закавказья как сейчас, в настоящее время сконцентрировало в себе ожесточенные этнополитические споры, которые наряду с другими причинами привели к дезинтеграции Советского Союза, а затем усилились после его распада. Сражение за Нагорный Карабах является самым длительным и одним из самых кровавых конфликтов в государствах-наследниках Советского Союза. Согласно последним оценкам, число смертельных исходов в нем достигло 15000 человек, а общее число беженцев, изгнанных из своих домов, превысило миллион. С точки зрения международного права этот конфликт является примером противоречий между двумя фундаментальными принципами: с одной стороны, права народа на самоопределение, а с другой стороны, принципа территориальной целостности, согласно которому возможно только мирное изменение границ по соглашению.

В течение приблизительно семидесяти лет Нагорный Карабах существовал как автономная область в составе Азербайджана, и его территория составляла 4400 квадратных километров. Хотя и населенный в большинстве армянами, он не имел общей границы с Армянской Республикой, будучи отделенным от нее узкой полоской азербайджанской земли, (так называемым Лачинским коридором). Область состоит из пяти районов, только в одном из которых - Шушинском азербайджанцев больше, чем армян. С другой стороны, в двух азербайджанских районах, граничащих с Нагорным Карабахом (Шаумянском и Ханларском), этническим большинством являются армяне.

Последние официальные демографические данные об этом регионе были получены в результате советской переписи населения 1979 года. В то время общее население Нагорно-Карабахской автономной области (НКАО) составляло 162200 человек, из которых 123100 было армянами (75.9 процента), а 37300 азербайджанцами (22.9 процента). В результате вражды, этнических чисток и эмиграции в последние годы население региона уменьшилось с обеих сторон и стало даже более этнически однородным: почти 100 процентов из населения в приблизительно 150000 человек составляют армяне.

Этнодемографическая эволюция того, что теперь называется Нагорным Карабахом, долго была предметом сильных разногласий между армянскими и азербайджанскими учеными, причем каждая сторона пыталась привести исторические доказательства в поддержку своей точки зрения на историю спорного региона. Не спускаясь глубоко в древнюю и средневековую историю, тем не менее, следует заметить, что армянская сторона может представить впечатляющее число нейтральных источников, которые свидетельствуют, что армяне преобладали в регионе в течение более чем тысячелетия. Тюркское население появилось там не ранее начала XVIII в., установив в конце концов свое правление над армянским большинством в форме Карабахского ханства, включенного в состав Российской империи в 1813 году. Как и в царской России, административные границы НКАО не совпадают с этническими границами.

Нагорный Карабах впервые проявил себя как предмет спора между Арменией и Азербайджаном в 1918 году, когда обе страны стали независимыми. Территориальный спор не был разрешен вплоть до 1920 года, когда оба молодые нации-государства были советизированы, фактически потеряв свою независимость из-за действий большевистской России. В декабре 1920 года азербайджанское коммунистическое правительство отказалось от прежних претензий на Нагорный Карабах и некоторые другие населенные армянами территории, одновременно признав их частью Советской Армении. Однако в конечном итоге азербайджанское руководство возобновило свои претензии и обратилось в Москву за поддержкой. 4 июля 1921 года так называемое Кавказское бюро (Кавбюро) Центрального комитета Российской коммунистической партии проголосовало за включение Нагорного Карабаха в состав Армении. Но на следующий день, 5 июля, было созвано новое заседание Кавбюро, на котором первое его решение было пересмотрено в пользу передачи спорной территории Азербайджану. Кавбюро постановило также, что Нагорному Карабаху предоставляется территориальная автономия в составе Азербайджанской Республики. Эта часть резолюции Кавбюро была проведена в жизнь в 1923 году с образованием НКАО.

Сторонники армянской позиции по проблеме Нагорного Карабаха часто подчеркивают, что резолюция Кавбюро от 5 июля 1921 года, явно принятая под давлением Иосифа Сталина, со всей очевидностью противоречит принципу самоопределения и, в любом случае, не может рассматриваться как имеющая законную силу: вопрос следует решить странам, которые он непосредственно затрагивает, а не комитетом, созданным специально для этого случая внутри правящей партии третьей страны.

На протяжении почти семидесяти лет своего существования НКАО мало сделала для сохранения и развития прав, культуры и идентичности армянского меньшинства в Азербайджане. Из-за отсутствия инвестиций автономная область оставалась отсталым, аграрным регионом. Ограниченные возможности трудоустройства и реальная дискриминация армян в получении работы вела к эмиграции армянского населения, в то время как республиканское руководство поощряло приток сюда азербайджанцев из-за пределов Нагорного Карабаха. В результате между 1926 и 1979 гг. доля армян в области упала с 95 до 76 процентов, тогда как доля азербайджанцев возросла с 5 до 23 процентов. Культурные права армянского меньшинства также нарушались (например, было запрещено преподавание армянской истории в местных школах), а культурные связи между Нагорным Карабахом и Арменией были почти прекращены. Не легко, однако, определить, проводилась ли эта ассимиляционная политика азербайджанским руководством по собственному почину, или, скорее, она была естественным следствием советского тоталитарного режима, который, несомненно, никоим образом не считал своим приоритетом защиту меньшинств.

Идея воссоединения Нагорного Карабаха с Арменией была популярна среди армян задолго до конца 1980-х годов, но то небольшое число интеллигентов, которые посмели открыто высказать ее при Хрущеве и Брежневе, встречали резкий ответ со стороны коммунистических властей как в Армении, так и в Азербайджане. Положение стало изменяться через два года, после того, как Михаил Горбачев пришел к власти в Москве и развернул свои кампании гласности и перестройки. Поощренные повсеместным ослаблением политических ограничений, армяне Нагорного Карабаха теперь решили довести информацию о своих проблемах международным и советским руководителям. В январе 1988 года все районные советы Нагорно-Карабахской области, за исключением населенного азербайджанцами Шушинского района, приняли резолюции, призывающие к переходу региона от Азербайджана к Армении. 20 февраля 1988 года областной совет Нагорного Карабаха направил обращения к парламентам (Верховным Советам) Армении, Азербайджана и Советского Союза с просьбой о присоединении области к Армении (азербайджанское меньшинство в Совете не принимало участия в голосовании). Эта акция немедленно вызвала всенародный отклик в Армении: в Ереване начались массовые митинги, организованные комитетом "Карабах" - группой демократически настроенной интеллигенции. Зарождающееся национальное движение получило широкую поддержку масс, как в Нагорном Карабахе, так и в Армении; но в Нагорном Карабахе оно изначально контролировалось элитой старого типа (партийными функционерами, руководителями предприятий и т.д.), в то время как в Армении появилось новое руководство, открыто оппозиционное местной номенклатуре и правящему коммунистическому режиму в целом.

Обращение Нагорного Карабаха в Азербайджане было, конечно, встречено негативно. Конфликт был сильно отягощен антиармянским погромом, организованным в азербайджанском городе Сумгаите в конце февраля 1988 года - первым взрывом этнического насилия в новейшей советской истории. Соответственно уровень насилия в споре о Нагорном Карабахе вырос.

Хотя в то время многие аналитики верили, а некоторые верят и сейчас, что Горбачев и его соратники-реформаторы в Москве симпатизируют армянской стороне, это не так. Советские коммунистические лидеры не желали принимать каких-либо изменений границ или статуса регионов многонациональной империи по инициативе "снизу". Совершенно обоснованно оно опасалось, что одобрение такого изменения может привести к неуправляемому развалу Советского государства. Вдобавок к этому, национально-демократическое движение Армении имело заметную антикоммунистическую окраску, что едва ли способствовало склонению Москвы к удовлетворению этих требований. Поэтому было вполне естественно, что в июле 1988 года Президиум Верховного Совета СССР недвусмысленно отклонил просьбу Нагорного Карабаха о присоединении к Армении (месяцем раньше обращение было поддержано парламентом Армении под сильным давлением народа и, конечно, отклонено азербайджанским парламентом). Между тем армянское движение было искренне поддержано реформистски настроенной интеллигенцией Москвы и других больших российских городов, приветствовавшей его миролюбивый и демократический характер. Однако международный отклик на армянское заявление по самоопределению был, в лучшем случае, осторожным, так как и правительства, и общественность на Западе воспринимали Нагорно-Карабахский кризис как не более чем усложнение, препятствующее горбачевской программе реформ.

В начальной фазе конфликта обе стороны редко или даже ни разу не обращались к международным правовым нормам, полагаясь главным образом на все еще господствующую марксистско-ленинскую идеологию и советскую конституцию. В то время как армянская сторона подчеркивала концепцию самоопределения, упоминавшуюся в этой конституции в весьма неопределенной форме, несмотря на то, что она в прошлом энергично пропагандировалась Лениным, азербайджанская сторона делала упор на статью конституции, защищающую республиканские границы от изменения без согласия республики. Кроме того, азербайджанская (и московская) пропаганда часто ссылались на освященный временем коммунистический лозунг "дружбы между народами" и пыталась представить армянское национальное движение как инспирированное злыми мафиозными силами.

С ростом насилия против армян в Азербайджане за пределами Нагорного Карабаха число армянских беженцев в Армению и другие республики Советского Союза устойчиво росло. Тем не менее, центральное московское руководство все еще воздерживалось от использования силы для восстановления законности и порядка в Азербайджане, в то время как в Армении войска неоднократно грубо подавляли мирные демонстрации. К концу 1988 г., однако, насильственные действия и акты мести в армяно-азербайджанском конфликте достигли апогея, так что тысячи азербайджанцев были вынуждены бежать из Армении и Нагорного Карабаха. Таким образом, политика этнических чисток стала обоюдной.

В январе 1989 года центральное правительство попыталось сдержать насилие передачей Нагорного Карабаха под прямое управление Москвы. Чрезвычайное положение было также введено и на части территории Армении (но не в Азербайджане), а члены комитета "Карабах", включая будущего президента Армении Левона Тер-Петросяна, были заключены в тюрьму и освобождены из нее только через шесть месяцев без судебного разбирательства. Изменение статуса Нагорного Карабаха, однако, не означало, что Москва заняла более сбалансированную позицию в этом вопросе. Принадлежность области Азербайджану на деле не ставилась под вопрос. Более того, центральному правительству не удалось предотвратить или остановить азербайджанскую блокаду Нагорного Карабаха и Армении, введенную летом 1989 года. В ноябре так называемая "особая форма управления" (прямое управление) была отменена, и Нагорный Карабах был возвращен под юрисдикцию Азербайджана. Верховный Совет Армении ответил принятием в декабре резолюции об объединении Нагорного Карабаха с Арменией. В январе в столице Азербайджана Баку начались массовые армянские погромы. Москва никак не реагировала на насилие до тех пор, пока не возникла угроза местным органам коммунистической партии.

Безуспешный эксперимент с "особой формой управления" в Нагорном Карабахе показал, что центральное правительство беспокоилось не столько о разрешении конфликта, сколько о сохранении своей ослабевающей власти в регионе. Это вновь подтвердилось в январе 1990 г., когда советские войска были посланы в столицу Азербайджана Баку для предотвращения захвата власти антикоммунистическим Народным фронтом. Эта грубая акция привела к многочисленным жертвам среди ни в чем не повинного гражданского населения, и настроила азербайджанцев против Москвы, таким образом еще больше ограничив ее возможности влиять на положение позитивным образом. Между тем конфликт из-за Нагорного Карабаха постепенно перерастал в полномасштабную войну между иррегулярными формированиями Азербайджана и Карабаха, при активной поддержке последнего Арменией.

Парламентские выборы, проведенные в Армении в мае 1990 года, означали конец коммунистическому правлению в стране. Новый парламент под председательством Левона Тер-Петросяна принял в августе декларацию независимости. К началу 1991 г. стало очевидным, что Армения добивается выхода из Советского Союза, не возлагая больших надежд на идею Горбачева о новом союзном договоре, в то время как Азербайджан, все еще управляемый коммунистической номенклатурой, не проявлял стремления к отделению. Эта ситуация, по-видимому, заставила Москву возвратиться к откровенно антиармянской позиции в нагорно-карабахском конфликте. Весной и летом 1991 года советские войска, поддерживаемые милицией и войсками МВД Азербайджана атаковали прилегающие к Нагорному Карабаху армянские деревни с целью проведения массовой этнической чистки. Так называемая операция "Кольцо" была прекращена только после провала августовского (1991 г.) путча в Москве.

Эта военная акция стала последним случаем использованием военной силы уже умирающим союзным центром. Советский Союз теперь быстро двигался к своему краху. Через месяц после провала путча в Москве Армения провела референдум об отделении от СССР и 23 сентября объявила себя независимой. Однако к этому времени ситуация в Нагорном Карабахе претерпела существенные изменения. Местная политическая элита, отличающаяся по своей политической ориентации от руководства Армении, больше не настаивала на объединении с Арменией, явно предпочитая независимость. Сессия областного Совета провозгласила 2 сентября бывшую автономную область Республикой Нагорного Карабаха (РНК), включив в нее также населенный армянами Шаумянский район Азербайджана. 26 ноября Азербайджан ответил на это аннулированием автономного статуса Нагорного Карабаха. Самопровозглашенная республика провела 10 декабря 1991 г. референдум о независимости и после парламентских выборов в конце декабря приняла (6 января 1992 г.) Декларацию независимости. Самопровозглашенная РНК, хотя и успешно сопротивлявшаяся сильному давлению извне, не получила признания ни от одного из членов международного сообщества, даже от Армении. Однако ее правительство совместно с правительствами других непризнанных государств бывшего СССР (Абхазии, Крыма и Приднестровской области), возмутившись тем, что они не были включены в состав Содружества Независимых Государств (СНГ), организовали свой собственный СНГ-2.

Враждебные действия между Карабахом и Азербайджаном усилилась после того, как противники получили (легально, а чаще нелегально) тяжелое вооружение из бывших советских войсковых частей, а также от Турции. Небольшое количество турецких военных советников обучали азербайджанских призывников, а около 2000 афганских моджахедов были наняты азербайджанской армией. С обеих сторон используются российские и украинские наемники. Однако объективные преимущества Азербайджана в людском и экономическом потенциале пока компенсируются превосходством военной выучки и дисциплиной, проявляемыми карабахскими силами. После ряда наступлений, отходов и контрнаступлений Нагорный Карабах контролирует теперь весь юго-западный угол Азербайджана вплоть до границы с Ираном, что составляет около 20 процентов всей территории Азербайджана; сюда также входят все земли, отделявшие республику от Армении. Население оккупированных территорий теперь стало беженцами в других частях Азербайджана. Древняя столица страны - Шуша 9 мая 1992 года была занята карабахскими войсками.

С другой стороны, как Нагорный Карабах, так и Армения долго испытывали огромные лишения, вызванные перманентной блокадой, организованной Азербайджаном. Нынешняя нестабильность в Грузии делает блокаду еще более эффективной. Так, газопровод, который был единственным источником энергии в блокированной Армении в течение трех лет, более 20 раз подвергаясь разрушения диверсионными группами на территории Грузии. Велика опасность того, что конфликт может принять международный характер с вовлечением в него соседних государств (прежде всего, Турции и Ирана).[41]

Психологически конфликт становится все больше самодовлеющим по мере того как рост числа смертей и страданий вызывает жажду мести и “демонизацию” образа врага. Этот порочный круг делает перспективы мирного урегулирования еще более отдаленными.

С конца 1991 г. отдельными странами (Россия, Казахстан, Иран, Турция и Франция), а также международными организациями, в которых состоят как Армения, так и Азербайджан (СНГ и ОБСЕ), был предпринят ряд посреднических усилий. Однако все прекращения огня в течение первых четырех лет войны либо были сорваны, либо вообще не вступали в действие.

Кровавая война истощила обе стороны, и 12 мая 1994 года окончательно установилось перемирие, которое все еще продолжается во время, когда пишутся эти строки. Но временное затишье чрезвычайно непрочно. Между тем продолжаются дипломатические усилия в рамках так называемой “Минской группы” под эгидой ОБСЕ. Финские, шведские, российские и американские дипломаты и эксперты принимают активное участие в этом процессе, но решение вопроса остановилось на проблеме будущего статуса РНК.

Уже с самого начала конфликта появлялись различные предложения по его урегулированию. Одно из них заключалось в том, чтобы поднять статус Нагорного Карабаха с области до автономной республики в составе Азербайджана, но со своей конституцией и высоким уровнем самоуправления. Другое предложение состояло во введении некоторой особой формы правления Нагорного Карабаха, например, в создании двойной администрации по примеру англо-египетского Судана или англо-французского кондоминиума на Новых Гебридах. Рассматривалась также возможность прямого подчинения Карабаха федеральному центральному правительству в Москве. До некоторой степени эта идея была реализована с созданием поста особого уполномоченного Коммунистической партии Советского Союза и особой формы управления СССР в НКАО в январе 1989 года. Этот пост занял Аркадий Вольский, но в ноябре того же года пост был упразднен.

Кроме того, выдвигались предложения по обмену территориями между Арменией и Азербайджаном. Например, Пол Гобл предложил территориальный обмен на следующих условиях:

• передать часть РНК Армении с оставлением в руках Азербайджана истоков рек, текущих в направлении Баку, и районов с азербайджанским населением;

• передать контролируемый Арменией коридор между Азербайджаном и Нахичеванью под азербайджанский контроль.[42]

Такой обмен отрезал бы Армению от Ирана, ее важного экономического партнера. Это предложение было отклонено также Азербайджаном. С правовой точки зрения такое решение сдвинуло бы центр тяжести конфликта с проблемы самоопределения к территориальному спору между Арменией и Азербайджаном.

Посол США Джон Мареска, который долгое время был вовлечен в переговорный процесс в рамках Минской группы ОБСЕ, также сделал предложение по урегулированию конфликта.[43] Он предложил, чтобы РНК был предоставлен статус самоуправляющиеся территории свободно ассоциированной с суверенной Республикой Азербайджан и в составе Азербайджана (с сохранением границ, существовавших до начала конфликта, т.е. в 1988 г.). Армения и Азербайджан подписали бы договор о взаимном транзите через территории друг друга (между Арменией и РНК и между Азербайджаном и Нахичеванью). Эти транзитные зоны находились бы под международным контролем. Беженцам было бы позволено возвратиться так же под международным контролем в свои дома. Вся территория Армении и Азербайджана, включая РНК, стали бы зоной свободной торговли. Обеспечение договоренностей подписанных на Минской конференции гарантировалось бы ОБСЕ и Советом Безопасности ООН, которые могли бы направить туда своих представителей.

Этот план хорош в теории, но, к сожалению, обе вовлеченные в конфликт стороны никогда серьезно не станут рассматривать возможность его реализации, так же как никогда не приняли бы и плана Пола Гобла. Невозможно гарантировать безопасное возвращение более чем миллиона беженцев с обеих сторон; для РНК неприемлемо отсутствие коридора в Армению в районе Лачина: эта дорога, которую удерживают карабахские силы, служит "дорогой жизни" для блокадной области в течение последних шести лет.

Существует также так называемый "российский план урегулирования", предложенный послом Владимиром Казимировым, сопредседателем Минской группы ОБСЕ. Он состоит в следующем:

• прекращение огня (которое уже имеет место);

• введение вдоль линии фронта международных сил для разделения воюющих сторон, включая силы России и других стран СНГ; или вместо этого выведение карабахских сил по меньшей мере из шести из восьми оккупированных районов Азербайджана и размещение многонациональных сил на границах РНК;

• разведение войск на расстояние по меньшей мере в десять километров;

• переговоры о статусе региона.

Важно то, что переговоры уже идут, но временами они осложняются требованием Азербайджана, чтобы РНК была исключена из числа полноправных участников переговорного процесса (в ответ Армения сама покидает переговоры). За последние несколько лет новый экономический фактор стал влиять на процесс переговоров - образование Консорциума по строительству нефтепровода, который соединит каспийский шельф с Турцией и Европой. Географически оптимальный маршрут для этого трубопровода проходит через РНК и южную часть Армении (Зангезур), но нестабильность политической ситуации вынуждает международных участников проекта искать другие, менее благоприятные и более дорогостоящие маршруты через Грузию, Россию или какие-то другие страны.

Случай Нагорного Карабаха является типичным примером того, как игнорирование мирных парламентских требований о самоопределении рано или поздно может привести к полномасштабной хаотичной войне ("ливанизация" конфликта), а затем к удерживанию занятых с помощью силы позиций на неопределенный период времени ("кипризация" конфликта).

В международных правовых терминах проблема Нагорного Карабаха должна рассматриваться не как территориальный спор, а как случай самоопределения. По моему мнению, Армении можно посоветовать быть более определенной в своем отказе от территориальных притязаний в связи с Нагорным Карабахом. Хотя армянский парламент уже сделал это, он все еще не пересмотрел свою декабрьскую резолюцию 1989 г. о воссоединении Нагорного Карабаха с Арменией, что вызывает законные подозрения азербайджанской стороны. Вместе с тем имеются серьезные основания полагать, что преимущественно армянское население Нагорного Карабаха может и в действительности должно рассматриваться как народ, имеющий право на самоопределение. По нашему мнению, заявление Нагорного Карабаха о самоопределении может быть оправдано с помощью трех главных аргументов:

1) Как автономная область Нагорный Карабах длительное время был составной частью Азербайджана и бывшего СССР.

2) Само подчинение Карабаха Азербайджану было произвольным и сегодня является пережитком колониальной системы советской империи.

3) Азербайджанское правление в Нагорном Карабахе привело к массовым нарушениям прав человека и национального меньшинства. Теперь, после нескольких лет кровавого конфликта, установление status quo не гарантирует физической безопасности, не говоря уже о гражданских и политических правах армян Нагорного Карабаха.

Следует также отметить, что Нагорный Карабах фактически отделился от Азербайджана еще до того, как последний стал независимым государством и членом ООН.

Я считаю, что в случае Нагорного Карабаха право народов на самоопределение должно иметь приоритет по сравнению с принципом территориальной целостности государства. Имеется, однако, отдаленная возможность примирить эти два принципа. Это может случиться, если как Нагорный Карабах, так и Азербайджан добровольно примут решение о предоставлении Нагорному Карабаху всесторонней территориальной автономии в пределах Азербайджана. (Представляется, что было бы полезным обратиться к хорошо известному примеру автономии Аландских островов в Финляндии.) Такое решение потребовало бы готовности к уступкам и компромиссам от обеих сторон, включенных в конфликт. До сих пор наиболее продвинутым азербайджанским предложением было предоставление нагорно-карабахским армянам "культурной автономии" – идея вряд ли имеющая смысл для населения самопровозглашенной республики. Еще большее значение имел бы отказ Нагорного Карабаха от своих требований о государственности, но такое изменение его позиции могло бы произойти только при предоставлении твердых международных гарантий этой автономной территории, которая является предметом переговоров.

В Эритрее 23-25 апреля 1993 г. проходил референдум, на котором решалось, следует ли ей быть независимым государством. Более 99 процентов участников высказалось за и лишь менее одного процента – против предоставления независимости. Референдум и его результаты были признаны ООН и международным сообществом, и 23 мая 1993 г. Эритрея была принята в члены ООН и признана в качестве независимого государства.

Сепаратизм и сецессионизм (Под сецессионизмом часто понимают “любую попытку национального меньшинства осуществить свое право на самоопределение путем отрыва от одного государства или присоединения к другому государству, или, что случается более часто, попытку основать свое собственное государство, либо, по крайней мере, основать свой собственный автономный регион внутри существующего государства” (Idem, P. 273) – Прим. переводчика) являются широко распространенными феноменами в развивающихся странах, но сецессиониское движение в Эритрее - это редкий примером случая, когда такое движение увенчалось успехом. Единственным успешным случаем до этого в современной истории была Бангладеш, отелившаяся от Пакистана в 1971 г. Отделение Эритреи – уникальный случай для африканских стран и потому заслуживает особого рассмотрения.

Как политический и экономический организм Эритрея возникла прежде всего благодаря итальянскому колониализму. К концу XIX в. итальянцы обосновались на побережье Красного моря, а позднее захватили горные районы Хамасьен (Hamasien), Серае (Seraye) и Акеле Гузай (Akele Guzai). Итальянская колония Эритрея получила свое название по латинскому имени Красного моря (Mare Erythraeum). Ее население никогда не было однородным в этническом, лингвистическом и конфессиональном отношении. Приблизительно половина населения является христианами, а другая половина - мусульманами. Что касается сельского населения, то половина его состоит из оседлых крестьян, а вторая половина - кочевники. Основными языками являются тигринья, в основном язык горцев, и арабский - главный язык равнин, хотя он и не является родным языком ни для одной из групп эритрейского населения.

К сожалению, не существует надежной статистики населения современной
Эритреи и его лингвистической принадлежности. По оценкам ООН, сделанным в 1950 г., приблизительно 396000 человек в сельских районах говорили на семитском языке тигринья, в то время как около 272000 говорили на "тигре", другом семитском языке. Что касается кушитских языков, то в 1950 году 70000 человек говорили на сахо, 37000 - на белейн, а 28000 – языке афар.[44] Распространены также другие языки, такие как, например, кушитский язык беджа и нилотские языки барья и кунама.

Особенностью Эритреи как итальянской колонии было то, что она не была источником доходов, а являлась объектом огромных расходов и инвестиций. Причина этому достаточно проста: итальянское правительство всегда рассматривало Эритрею в первую очередь в качестве плацдарма для дальнейшей экспансии и колонизации всей Эфиопии. Поэтому итальянцы сделали значительные вложения для подготовки своей колонии к этой специфической роли и создавали промышленность, прокладывали дороги, вели городское строительство и т. д. Военная ориентация этого лихорадочного экономического развития была достаточно очевидной - факт, оказавшийся роковым для экономики Эритреи впоследствии. В 1941 году итальянцы были разгромлены британцами на Африканском Роге, и Эритрея перешла под британский контроль. Британская администрация ликвидировала и демонтировала много промышленных предприятий по причине их очевидной военной направленности, и в городах Эритреи резко подскочила безработица. Британский контроль продолжался до 1952 г., и на протяжении всего этого периода постепенно углублялся экономический, социальный и политический кризис в Эритрее. Социальное волнение привело к острой политической борьбе между сторонниками объединения с Эфиопией и защитниками эритрейской независимости. Разные группы предлагали разные пути выхода из очевидного тупика и были ориентированы на разные внешние силы.

Характерно то, что появившиеся многочисленные партии и организации расцвели именно под либеральным британским правлением. Британцы были озабочены политическими умонастроениями всех местных лидеров, особенно презумпцией того, что одно лишь политическое господство может гарантировать им и их сторонникам желаемое экономическое процветание. Политическое господство было как раз тем, за что они боролись. В Западных горах христианское население поддерживало Юнионистскую партию и склонялось к объединению с Эфиопией под властью христианского императора, надеясь на привилегированное положение для себя. В противоположность этому христианская землевладельческая знать, которая прослеживала свое происхождение от местного правящего дома Сабагадис (фактически независимого правителя в первой четверти XIX в.), мечтала о восстановлении своего древнего суверенитета и славы и предпочитала независимость, при которой у власти стояли бы местные христиане. Мусульмане, которые единодушно добивались независимости по совершенно другой причине, тем не менее разделились. Партия Мусульманская Лига рекрутировала своих членов главным образом среди племени Бени Амир, а ее лидеры желали присоединить свою племенную территорию к Судану, находившемуся под британским протекторатом. Позднее они отказались от этой идеи и выступили за независимость Эритреи и держались за нее, но племенная идеология и племенные предпочтения продолжали существенно влиять на их политику. Другая мусульманская партия - Рабита эль-Исламия была организована лидерами мусульманского религиозного ордена или братства Катимия Тарика, который хотел основать независимое мусульманское государство, построенное по религиозному, а не племенному принципу. Существовали также и другие, более мелкие политические группы, одна из которых даже была проитальянской.

Понятно, что битва была в конечном счете выиграна теми, кто был обеспечен более сильной и лучше организованной внешней поддержкой, т. е. юнионистами. Благодаря значительным усилиям императора Хайле Селассие I, успешно добивавшимся международной поддержки объединения, особенно путем заметных усилий по лоббированию ООН. Наконец, 2 декабря 1950 г. Генеральная Ассамблея приняла резолюцию, констатирующую, что: "Эритрея образует автономную единицу в составе федерации с Эфиопией под верховной властью Эфиопской короны."[45] В результате в 1952 году Эритрея была формально объединена в федерацию с Эфиопией и, наконец, в 1962 году парламент Эритреи под сильным давлением императорского правительства проголосовал за упразднение независимости Эритреи, и Эритрея стала четырнадцатой провинцией Эфиопии. Международное сообщество не выразило протеста, но внутри Эритреи еще в 1961 году возникло несколько движений сопротивления, когда Эритрейский освободительный фронт (ЭОФ) совершил свои первые атаки на эфиопские военные посты. Это было началом тридцатилетней освободительной войны, которая продолжалась до 1991 года.

Возмущение по поводу объединения было в Эритрее всеобщим. Двумя причинами, которыми борцы за свободу традиционно объясняли свое сопротивление, были нарушение императорским правительством юридических процедур и репрессивная природа режима Хайле Селассие. Однако истинные причины общего недовольства находились значительно глубже. Федерация Эритреи с Эфиопией, страной более отсталой политически и экономически, не могла дать Эритрее возможности для экономического возрождения и дальнейшего развития. Фактически, включенная в федерацию Эритрея была для центрального правительства не столько объектом для инвестирования (как это было во времена итальянского колониального правления), сколько объектом экономической эксплуатации. Именно эта эксплуатация и была причиной затяжной войны в Эритрее.

История этой войны описана во многих публикациях: книгах, статьях, памфлетах и газетных отчетах, написанных с разных точек зрения и отражающих широкий спектр позиций. В развитии войны можно выделить четыре главные стадии:

На Стадии 1 (1940е-1950е гг.) многочисленные политические партии и организации, защищающие независимость, появились в Эритрее, контролируемой британцами. Они были в основном местными или племенными, а их лидеры принадлежали к феодальной или племенной элите. Их борьба прежде всего была политической и мирной, хотя все-таки имели место несколько террористических актов.

На Стадии 2 (1960е - начало 1970-х гг.) началась вооруженная борьба против вооруженных сил Эфиопии. В 1960х гг. борьбу в основном вел Эритрейский освободительный фронт (ЭОФ), имевший заметную религиозную (мусульманскую) и племенную (племя Бени Амир) окраску. Позднее ряды борцов существенно усилились молодыми людьми из городов, которые были разочарованы слабым развитием производительных сил в Эритрее. В результате в 1970 г. сформировался более радикальный, вдохновляемый маоистами политический фронт - Эритрейский народно-освободительный фронт (ЭНОФ). Помимо независимости, ЭНОФ особо подчеркивал необходимость земельной реформы и социальных изменений. Возникло противоречие между этими двумя тенденциями, то есть между новой тенденцией к объединению под общей программой всех сил, борющихся за независимость, и старой тенденцией сохранить региональные и конфессиональные различия в освободительном движении. Наследственная междоусобная борьба, вооруженные столкновения и убийства стали неизбежным результатом такого разделения.

На Стадии 3 (1974-1980 гг.), последовавшей за крахом режима Хайле Селассие, новое военное правительство Эфиопии сделало попытку договориться о мире с эритрейскими борцами. Но вскоре эфиопский лидер генерал Аман Андом, эритреец по происхождению, был убит, а новый лидер, полковник Менгисту Хайле Мариам, вдохновленный победой над вторжением из Сомали (одержанной с советской помощью), избрал жесткую линию в отношении эритрейцев. Во время первого периода революционных событий в Эфиопии эфиопская армия терпела жестокие поражения от объединенных сил ЭОФ и ЭНОФ, которые захватили почти всю территорию Эритреи (исключая города: Асмара, Массауа, Асэб и Баренту) в 1976-1977 гг. Однако в 1978 году Менгисту организовал широкое наступление на эритрейском фронте и отвоевал основную часть территории страны в ходе долгих и трудных сражений. Под сильным давлением эритрейские войска отошли к суданской границе, где оборудовали свои двухсоткилометровые позиции и организовали "освобожденную зону" с госпиталями, школами, лагерями беженцев и т.д. Строгая дисциплина и своеобразная военная экономика, основанная не на деньгах, помогли им выжить.

На Стадии 4 (1980-1991 гг.) возобновилась борьба между ЭНОФ и ЭОФ, внутри эритрейских вооруженных сил, окончившаяся решительной победой ЭНОФ. Руководители ЭОФ оказались в изгнании, в то время как рядовой состав присоединился к силам ЭНОФ. В 1982 году эфиопская армия предприняла генеральное наступление, которое провалилось, а ЭНОФ установил свой контроль над всей Западной Эритреей. В самой Эфиопии сильно чувствовалось возрастающее недовольство военным правительством. В стране действовали два сильных сепаратистских фронта: в 1989 году Освободительный фронт народа Тигре (ОФНТ) при существенной поддержке ЭНОФ занял всю территорию провинции Тыграй; Освободительный фронт Оромо (ОФО) действовал в провинциях Уоллега и Харэрг. В мае 1989 года Менгисту получил информацию от службы безопасности Германской Демократической Республики о серьезном заговоре среди группы высокопоставленных эфиопских офицеров, которые стремились покончить с войной в Эритрее любым способом. Он немедленно прибыл со своей семьей в Берлин под предлогом государственного визита. В его отсутствие заговорщики были арестованы, и государственный переворот потерпел неудачу. Менгисту возвратился и приказал казнить инициаторов заговора. Таким образом, бесконечная война против многочисленных освободительных фронтов продолжалась и сильно ослабляла моральные и боевые качества эфиопских вооруженных сил.

Длительная война с ее тяжелыми потерями и отсутствием надежды на какое-либо мирное решение также деморализующе влияла на население. В то время как борцы за свободу воодушевлялись своими победами и грядущей независимостью, которую они рассматривали как необходимое условие будущего мира, эфиопская армия и население теряли надежду на мирный исход при этом режиме. Крах режима был неизбежен. Силы ЭНОФ в Эритрее неожиданной атакой захватили важный порт Массауа. В мае 1991 года они продвинулись в направлении Асмары, столицы Эритреи. Эфиопская армия, неспособная оказать сопротивление, отошла, неся, однако, тяжелые потери во время своего беспорядочного отступления. С точки зрения здравого смысла это был конец войны в Эритрее.

Между тем положение военного режима в собственно Эфиопии становилось шатким. Силы ОФНТ продвигались к Аддис-Абебе. Всеобщая мобилизация, включая призыв студентов, не помогла, поскольку никто не хотел продолжения гражданской войны; население ничего не хотело, кроме мира при любом режиме. Таким образом Аддис-Абеба так же пала в мае 1991 г., неделей позже падения Асмары. После достижения окончательного успеха и триумфального входа в Аддис-Абебу ОФНТ немедленно заявил о своем преобразовании в новую политическую организацию – Эфиопский народно-революционный демократический фронт (ЭНДРФ). Это было сделано с целью провозглашения его новой роли и потенциала в качестве общенациональной организации, а не региональной и сепаратистской.

Нет ничего удивительного и необычного в этом течении событий; фактически это очень типично для эфиопской политической культуры. Знаменитый эфиопский император Менелик II, правивший на рубеже веков, начал свою карьеру как король Шевы и боролся за независимость Шевы от верховной власти императора Эфиопии Иоханнеса IV. Этот король-"сепаратист" даже получал оружие и деньги от Италии, против которой боролся император Иоханнес. Но ситуация решительно изменилась, когда император Иоханнес погиб в битве при Метемме, а Менелик сам стал императором Эфиопии. Этот "шеванский сепаратист" сделал все, что мог для сохранения независимости и единства Эфиопии и нанес Италии сокрушительное поражение под Ауда в 1896 году, используя против итальянцев те самые винтовки, которые он получил от них. Таким образом эти две тенденции (то есть провинциальный регионализм и то, что Дональд Н. Левин называет комплексом ''Великой Эфиопии'') всегда были свойственны как для эфиопской политики, так и для психологии. [46]

Таким образом в мае 1991 года война закончилась как в Эритрее, так и в Эфиопии. Победители (ЭНОФ в Эритрее и ОФНТ в Эфиопии) сильно нуждались в передышке для развития инфраструктур мирного времени и для консолидации своей власти в соответствующих государственных аппаратах. ЭНОФ в Эритрее сформировал временное правительство (ВПЭ), которое управляло страной фактически как независимым государством в течение двух лет, начиная с мая 1991 года. После формирования ВПЭ было принято решение о проведении в 1993 году референдума, причем эта дата была выбрана после консультации с новым эфиопским правительством. Идея о решении будущего Эритреи посредством референдума при участии международных наблюдателей была впервые предложена ЭНОФ еще в 1980 году. В то время это была часть мирного плана ЭНОФ. Предлагалось вынести на референдум три альтернативных предложения: полная независимость, федерация с Эфиопией, и союз с Эфиопией, в котором Эритрея имела бы статус эфиопской провинции. Международное участие и присутствие наблюдателей от ООН представлялись ЭНОФ логичными условиями при проведении референдума. В конце концов, именно ООН признала Эритрею в 1952 году как автономную политическую единицу. Эритрейцы очень верили ООН и даже разработали свой национальный флаг по образцу флага ООН: голубое поле с венком из зеленых листьев. После того, как автономия Эритреи была упразднена, эритрейцы почувствовали, что ООН предала их, и им хотелось, чтобы ООН исправила эту ошибку.

Однако в сравнении с 1980 годом ситуация изменилась. Осенью 1992 года Комиссия по проведению референдума начала большую информационную кампанию в Эритрее. В избирательных бюллетенях было всего два варианта ответа на вопрос о полной независимости: "да" или "нет". Других вариантов выбора, таких как федерация, в бюллетенях не было. "Да" означало полную независимость, но смысл противоположного выбора оставался туманным и непостижимым. Люди понимали его по своему. Для них "да" означало мир, а ''нет'' - продолжение войны, от которой все устали. Понимание такого рода, вероятно, устраивало центральные власти, поскольку они сами участвовали в проведении информационной кампании. Так как уровень безграмотности в Эритрее чрезвычайно высок (от 90 до 95 процентов сельских жителей), комиссия выбрала два цвета бюллетеней для голосования по вопросу о независимости: синий цвет означал "да", а красный - "нет". Вероятно, эти цвета были выбраны умышленно. Норвежский антрополог Кьотил Тронволль заметил следующее о символическом значении этих цветов в эритрейской крестьянской культуре:

Точно та же идея была выражена более явно с помощью плакатов, изданных во время информационной кампании перед референдумом. Два плаката были отпечатаны на красном и синем фоне, представляя, соответственно, "нет" и "да" бюллетеней. Синий плакат ("да") показывал изображения поля с богатым урожаем, матери с ребенком, счастливую девочку и улыбающегося крестьянина. Красный плакат (''нет'') изображал солдата, несущего на плече череп, плачущих и изувеченных детей, мертвые тела и раненого с повязкой вокруг головы.

Альтернатива, предложенная на референдуме находилась не столько между независимостью и каким-то неопределенным статусом, сколько между миром и войной. Выбор народа было легко предсказать, и в результате более 99 процентов участников референдума проголосовали за независимость. Таким образом, после военной победы в мае 1991 года ЭНОФ добился политической победы в апреле 1993 года. Переходный период в два года дал ЭНОФ возможность представить независимость Эритреи как результат воли народа, а не военного успеха вооруженных сил ЭНОФ.

Результаты референдума были признаны как ООН, так и эфиопским правительством, которое подтвердило, что будет уважать сделанный выбор. Тем не менее, никто в Эфиопии не был рад эритрейской независимости. Эфиопы, как элита, так и простые люди, испытывали сильный страх перед сепаратизмом и осознавали опасность, грозящую единству многонациональной Эфиопии. Кроме того, они пожертвовали слишком многими жизнями на эритрейском фронте, чтобы легко принять отделение Эритреи. Каждый в Эфиопии понимал, тем не менее, что ничто другое, кроме новой войны, не сможет предотвратить отделение Эритреи. Но в современных политических и экономических условиях новая война была абсолютно невозможна. Вместо этого юнионистки настроенные эфиопы надеялись на изменение политической ситуации, которое помогло бы Эритрее и Тигре понять, что только объединенная Эфиопия может иметь экономическую будущность. Эти эфиопы надеялись, что когда эритрейцы осознают трудности самостоятельного существования, они возвратятся в новую федерацию, а возможно, даже к объединению с Эфиопией.

По-видимому, эти надежды все еще являются достаточно обоснованными, потому что вскоре после окончательной победы ЭНОФ столкнулся с очень серьезными проблемами. После обретения независимости народные ожидания поднялись высоко, часто нереалистично высоко. Люди, для которых независимость означает мир, пищу, образование, работу и более высокий уровень жизни, рассчитывают на быстрое улучшение после войны. У них не хватает терпения для дальнейших отсрочек и жертв. Если их надежды не сбываются, то могут вновь возникнуть внутренние конфликты, а, к сожалению, для конфликта в Эритрее есть достаточно оснований.

Население Эритреи почти поровну разделено на мусульман и христиан. Во время войны было вполне логичным для них объединиться против общего врага, а лидеры ЭНОФ сделали все возможное, чтобы добиться этого. Но теперь, после войны, религиозные различия могут стать опасными, особенно в связи с экономическими трудностями. Конечно, ЭНОФ сейчас является доминирующей политической и организационной силой в Эритрее, но существуют также и другие организации, такие как две фундаменталистские мусульманские группы Национальный исламский фронт и Джихад Эритрея, получающие некоторую финансовую поддержку от арабских государств. В настоящее время они имеют не большое значение, но ситуация может измениться, если экономическое положение будет продолжать ухудшаться. Многонациональность населения Эритреи (девять больших самостоятельных этнических групп, причем, некоторые из них протянулись через границы с Суданом, Эфиопией и Джибути) также является причиной возможных конфликтов. Проблема репатриации по меньшей мере 400000 эритрейских беженцев, находящихся в настоящее время в Судане и большинство из которых возвращается с пустыми руками, может только обострить положение экономически, социально и политически.

Политическая ситуация в Эритрее также сложная и неясная. Во время последней стадии войны и переходного периода между освобождением и референдумом ЭНОФ фактически запретил все оппозиционные группы. Их лидерам пришлось искать убежища в соседних странах, главным образом в Эфиопии и в Судане, откуда они пытались оказывать влияние на общественное мнение в Эритрее. Наиболее важными группами являются: Эритрейский Освободительный Фронт – Революционный Совет (ЭОФ-РС), Эритрейский Освободительный Фронт - Центральное Командование (ЭОФ-ЦК) и Эритрейский Демократический Освободительный Фронт Эритреи (ЭДОФ). ЭОФ-ЦК и ЭДОФ действуют из района эфиопской провинции Тиграй и поддерживают хорошие и дружественные отношения с ОФНТ, кадры которого в настоящее время преобладают в правительстве Эфиопии. Совместно с ЭОФ - "борцами Абделла", которые действуют в Судане, они в сентябре 1992 года образовали Союз Эритрейского Национального Пакта. Все эти организации - стойкие приверженцы эритрейской независимости, но они обвиняют ЭНОФ в том, что они называют "монополизацией освобождения".

Тактика ЭНОФ по отношению к таким оппозиционным и автономным организациям в эритрейском освободительном движении заключается во включении их в ЭНОФ. Поэтому ЭНОФ приглашало их к сотрудничеству при условии объединения, но они не соглашались с диктатурой и контролем ЭНОФ. Хотя эта тактика в отношении других организаций достаточно эффективна, в данном случае она негативно повлияла на единство внутри самого ЭНОФ. Теперь наиболее сильная оппозиция существующему руководству существует не за пределами страны, а внутри этой организации. Руководство ЭНОФ полностью отдавало себе отчет в потенциальной опасности этого "огня под углями". Поэтому после провозглашения независимости правительство Эритреи, в котором доминирует ЭНОФ, объявило переходный период сроком в четыре года, в течение которого должна быть разработана конституция. Планировалось, что после этого ЭНОФ самораспустится, и в результате многопартийных парламентских выборов будет сформировано новое конституционное правительство. Это решение было ратифицировано в феврале 1994 года третьим съезде ЭНОФ в Накфе. Разные обстоятельства могут еще повлиять на это расписание, причем экономика скорее, чем политика может сыграть решающую роль.

Большинство социальных и даже политических проблем может быть решено только в случае оживления экономики. Это непременное условие выживания нового эритрейского государства. Ситуация в настоящее время опасна, потому что люди имеют высокие и часто нереалистичные ожидания лучшей жизни после завоевания независимости, и эти ожидания часто оказываются тщетными. Например, после окончания победоносной войны большинство тегадельти (бойцов) ожидали, что будут должным образом вознаграждены высокими административными постами и окладами. Вместо этого, им предложили работу на четырехлетний переходный период к конституционной республике на тех же условиях, что были и во время, когда они были солдатами, то есть без жалования, а при обеспечении лишь едой и жильем. Однако в мирное время солдаты не согласились терпеть это, а даже провели демонстрации протеста в Асмаре в 1992 году. Президенту Иссайасу Афверки пришлось встретиться с ними и пообещать пересмотреть сложившееся положение. Другая проблема, связанная с этими храбрыми и опытными солдатами состояла в том, что они оказались плохими администраторами, без достаточных умений и знаний. В настоящее время появились сообщения о конфликтах между выдвинутыми на высокие посты солдатами и теми квалифицированными специалистами, которые возвратились из Соединенных Штатов и Европы и оказались под их руководством.

Аналогичные проблемы также возникли во многих постсоветстких независимых государствах. Из-за трудностей, связанных с быстрым формированием новой элиты, правительство приглашает много профессионалов из-за границы, не обращая внимания на тот факт, что эта акция обижает лидеров борьбы за независимость. (Сходным образом прибыли из-за границы министры обороны Латвии и Эстонии, министр иностранных дел Армении и различные советники российского и украинского правительств).

Другим примером послевоенного социального напряжения являются столкновения, имевшие место среди молодежи в Асмаре: между молодыми солдатами, гражданской молодежью и теми молодыми людьми, которые, будучи воспитаны в Европе и США, возвратились в Эритрею. Некоторые наблюдатели объяснили это явление "различным культурным фоном, разделившим молодежь", но безработица представляется более правдоподобным объяснением этого соперничества. То же можно сказать о женском вопросе в эритрейских городах. Национальный союз эритрейских женщин (НСЭЖ) протестует против недостаточного представительства женщин в общественных учреждениях и на политических должностях и выражают недовольство тем, что женщин отталкивают назад к их традиционным ролям в домашней сфере. Однако здесь мы имеем дело с двумя видами жалоб: по поводу женского представительства, которое задевает главным образом женщин-лидеров из НСЭЖ, и по поводу работы для женщин, что влияет на большинство горожанок. Поэтому в последнем случае женщины страдают не столько от мужского шовинизма, сколько от безработицы - бедствия эритрейских городов.

Большинство из этих зол могут быть исправлено только экономически. Однако эритрейская экономика сейчас находится в ужасающем состоянии. Инфраструктура практически отсутствует. Введенная ЭНОФ "экономика без денег", которая преобладала во время войны в "освобожденных зонах", не соответствует теперешней ситуации. Необходимы огромные инвестиции для школ, больниц и административных учреждений, не говоря уже об острой проблеме репатриации полумиллиона беженцев. Однако у Эритреи нет инвестиционных ресурсов. Некоторые иностранные наблюдатели говорят, что "в этом отношении большая ответственность ложится на западные страны-доноры и международные организации, которые могли бы оказать народу Эритреи поддержку, необходимую для подъема его собственного духа единства для перестройки снизу".[48] Конечно, едва ли можно сомневаться в важности международной поддержки и западных инвестиций. И все же, "милосердие начинается дома", и Эритрее для своей "перестройки снизу" требуется не только дух единства, но также восстановление как внутренней инфраструктуры, так и внешней торговли и экономических связей. А что касается последнего условия, то Эфиопия могла бы стать важнейшим партнером.

Новое эритрейское правительство отложило введение собственной валюты, паспортов, таможенной службы и постов охраны границ. Как представляется, это задержка имеет своей целью сохранение экономических связей с Эфиопией, несмотря на тот факт, что поступая таким образом, Эритрея поступается частью своего суверенитета и позволяет рассматривать обретенную недавно независимость как условную. Наиболее важным моментом является то, что эти гибкие меры - результат добровольной политики, проводимой государством, которое только недавно завоевало право созидать свое будущее.