В тот день, когда сперва по телефону, позже на всех новостных лентах узнаёшь эту новость, она громыхает в душе автоматной очередью. «В Санкт-Петербурге, возле своей квартиры на канале Грибоедова, убита Галина Старовойтова, тяжело ранен ее помощник Руслан Линьков». Грохот оглушает, потому что ты помнишь ее живой, веселой, остроумной, излучающей бешеную энергию и оптимизм. И эта боль, и чувство невыносимой утраты – кажется, на всю жизнь, и с каждой минутой, покуда осознаёшь потерю, все острей. Но проходит год, пять лет, десять – и с этим свыкаешься. Слово «гибель» и ее имя звучат нерасторжимо, словно она родилась для того, чтобы пролететь метеором по России, подарить надежду, что бывают же и у нас честные, совестливые, умные политики, – и рухнуть под пулями. Доказывая жизнью и смертью, что несчастная эта земля проклята, зло непобедимо и всякий, кто в России встает у него на пути, обречен. Если не убьют, то уволят, загонят в маргиналы, обольют грязью. Или уволят, загонят в маргиналы, обольют грязью, а потом все-таки убьют.

В конце 90-х Галина Васильевна уже прошла тот путь, которым потом двинулась вся наша так называемая оппозиция: из власти на обочину, в бесплодные споры о том, как вместе или поврозь выстоять на тонущем плоту, который захлестывают волны. Бывают странные сближения: в последний год своей жизни Старовойтова отстаивала идею объединить всех демократов под знаменем новой партии – «Союза правых сил». Зная дальнейшее, поневоле согрешишь и порадуешься, что она не дожила до нынешнего «объединения». Под кремлевско-лубянским флагом, в атмосфере непрекращающегося скандала и бесконечных внутренних разборок. Она была прагматиком, но и человеком чести, и смотреть до конца эту печальную пьеску ей было бы нелегко.

Тем более что на сей счет у Галины Васильевны имелись собственные планы. Человек честолюбивый, она мечтала стать для демократов объединяющей фигурой. Предпосылки к этому были. Ровные или дружеские отношения со всеми лидерами – от Чубайса до Явлинского. Огромный политический талант. Дар убеждения. Наконец, репутация порядочного, вменяемого человека, все еще популярного в народе, чем уже тогда, в конце 90-х, могли похвастать лишь немногие либералы.

И все же, думаю с сожалением, никого объединить ей бы не удалось. Она и сама это знала. Слишком непреодолимы, сегодня это очевидно, были не политические разногласия, но личные счеты между погасшими звездами нашего либерализма. А новая эпоха, всех закатавшая под асфальт, уже не оставляла ей ни малейших шансов. Как ни горько это говорить, политическая смерть Галины Старовойтовой практически совпала с гибелью на канале Грибоедова.

Что ж, это наша всегдашняя беда и боль. История, которая вечно повторяется. Как минимум уже два века. Каждое поколение, с декабристских времен, переживает этот опыт крушения.

Откат, контрреволюция, контрреформа больнее всего бьет по тем, кто стоял у истоков государственных преобразований. Они раньше других ощущают гниловатую атмосферу перемен, им слышнее ржавый скрип закручивающихся гаек. Рушится дело жизни, летит псу под хвост целое десятилетие, отданное политической борьбе. Галине Васильевне суждено было испытать это тягостное разочарование, и мучиться от бессилия, и выстаивать из последних сил. Что оставалось? Писать книгу? Но ей было скучно заниматься мемуарами: для этого нужен другой темперамент, другой настрой, другой жизненный стиль. Сражаться, если никто не спешит под объединительные знамена, в одиночку против всех, во главе своей карликовой партии? Но ей как никому было ясно, что эпоха демократической России – в кавычках и без – уходит надолго.

Сегодня, в десятую годовщину ее гибели, остро жалеешь и ее, и себя, и всех нас. В путинской России, в атмосфере тотального маразма, так не хватает ее голоса, ее суждения, ее внятной, спокойной, убедительной речи. Но, конечно, никого из тех, кто нынче сидит в Белом доме или досиживает дозволенные сроки в Кремле, она бы тоже не смогла ни в чем убедить. Как и всем нам, резко выступая против, Галине Васильевне пришлось бы оставаться лишь бессильным наблюдателем второй чеченской бойни, ликвидации гражданских свобод, нелепой грузинской войны. Разве что ей, профессиональному этносоциологу и политику от бога, созерцать все это было бы еще тяжелей, чем обычным нормальным людям. Роль зрителя, одиночки, маргинала была бы особенно мучительна для нее. Судьба избавила ее от этих мучений. Но благодарить за это убийц и заседающих где-то на нашем олимпе заказчиков убийства все же не стоит. Лучше бы они сдохли, а она жила.

В России или в изгнании. Сумеречной политической или простой частной жизнью. Лучше бы вычеркнуть тот ноябрьский вечер из календаря и десять лет спустя слышать ее голос и разговаривать обо всем на свете, быстрым шагом рассекая столичный центр. Ведь будь она жива, чувство одиночества у ее сторонников и друзей было бы не столь горьким. Хотя бы потому, что ее присутствие облагораживало действительность и очеловечивало нашу жизнь, внушало надежду на перемену участи. Эта надежда была расстреляна десять лет назад, и время черного цвета заструилось по нашим жилам, и все, что случилось потом, следует воспринимать как должное.

Источник: Грани.Ру

Рубрика: Мнения (статьи)

Дата выпуска: 20.11.2008