(Рузанна Иванян — аспирантка кафедры социологии журналистики факультета журналистики СПб ГУ)

Поднимая тему прав и законных интересов ребенка в современной России, следует отметить, что современное российское общество сегодня лишь начинает понимать, что права ребенка существуют и что они отличаются от прав взрослых людей. Это — уже сам по себе большой сдвиг в сторону создания гражданского социума. Осознание факта, что права детей сегодня нарушаются практически повсеместно, влечет за собой потребность в их защите. Работу в этом направлении необходимо проводить на нескольких уровнях. Прежде всего — это законодательный уровень, затем — уровень общей информированности и уважения прав человека в обществе, и третий — уровень отдельных конкретных учреждений и лиц, ответственных за осуществление этой работы.

Наиболее важным, на мой взгляд, является законодательный уровень. Права ребенка должны быть закреплены официально, на уровне российских, региональных и местных законов.

На сегодняшний день складывается ситуация, когда существующее российское законодательство не в состоянии покрыть те бреши в защите прав ребенка, часть из которых существовала и в советское время, а часть проявилась за последние годы. Подписание Россией Конвенции о правах ребенка еще больше подчеркнуло недостатки, которые существуют в нашем законодательстве по сравнению с международным правом. В мировой практике международное законодательство (конвенции, пакты и декларации) является основой для законов страны, ратифицировавшей документ. Эта платформа, в свою очередь, служит базой для принятия законов на региональных уровнях. Российское законодательство в ряде случаев резко нарушает международные базовые принципы защиты прав ребенка. Необходима корректировка законов в соответствии с требованиями Конвенции о правах ребенка^. (см. об этом: Конвенция о правах ребенка; Анализ положения работающих уличных детей в Санкт-Петербурге, СПб., 2000; ЮНИСЕФ. Дети риска в Центральной и Восточной Европе, № 4, 1997; ЮНИСЕФ. Институт уполномоченных по правам человека, 1997).

Этот процесс постепенно осуществляется. В начале 90-х молодые общественные организации (НГО, НПО) и группы энтузиастов стали привлекать внимание общественности и международных структур к конкретным случаям нарушения прав ребенка. В Петербурге ярко проявили себя такие организации, как “Приди и помоги”, “Возвращение”, “Санкт-Петербургское общество защиты детей”, “Институт подростка”, фонд “Поколение”, “Инициативы” и другие. Этот период ознаменовался повышенным интересом к детским судьбам в России со стороны международной общественности как со стороны организаций, так и со стороны частных лиц.

Однако зарубежные партнеры на тот период были больше заинтересованы в осуществлении гуманитарной помощи, а не в изменении законодательства России. В свою очередь, некоторые российские организации в ряде случаев лишь использовали лозунг защиты прав ребенка в целях привлечения гуманитарной помощи и распределения ее в соответствии с собственными нуждами.

В течение следующего этапа к зарубежным жертвователям и к негосударственным организациям пришло понимание, что гуманитарная помощь не только не способствует формированию правового пространства, но даже этому препятствует. Был сделан вывод о необходимости лоббирования защиты интересов ребенка на государственном уровне.

Показателем постепенного изменения ситуации можно назвать переход детских приютов, возникших первоначально на базе НГО и НПО, под юрисдикцию государства. Последнее стало создавать новые приюты по типу уже существующих и разрабатывать официальные положения об учреждениях нового типа.

Нельзя не отметить того, что этот процесс был воспринят в обществе неоднозначно. Активисты НГО считали и продолжают считать, что подход чиновников к решению детских проблем всегда остается формальным и сухим. В чем-то здесь есть доля истины. Но постепенные трансформации в деятельности государственной структуры все-таки свидетельствуют об изменениях в сфере защиты прав ребенка на административном уровне.

(Указ Президента РФ № 541 от 1 июня 1992 г. “О первоочередных мерах по реализации Всемирной Декларации по обеспечению выживания, защиты и развития детей в 90-е годы”; Указ Президента РФ № 1696 от 18 августа 1994 г. “О президентской программе “Дети России”; Указ Президента РФ № 942 от 14 октября 1995 г. “Основные направления государственной социальной политики по улучшению положения детей в РФ до 2000 года” (Национальный план действий в интересах детей); Постановление Правительства РФ № 848 от 22 августа 1993 г. “О реализации Конвенции ООН о правах ребенка и Всемирной Декларации об обеспечении выживания, защиты и развития детей” и др.)

Корректировка законодательства на уровне всей страны происходит медленно. К примеру, Закон о ювенальной юстиции начал разрабатываться несколько лет назад на уровне Министерства по делам семьи, детства и молодежи, но до сих пор прогнозы относительно его окончательного принятия остаются неопределенными. Законодательно “неприкрытыми” остаются аспекты усыновления, и особенно международного усыновления, фостерных семей, детей, рожденных от ВИЧ-позитивных матерей, детей-инвалидов.

Международные организации, в том числе и Детский фонд ООН ЮНИСЕФ, прикладывают все возможные материальные и методические усилия для обеспечения максимальной защиты прав ребенка на законодательном уровне. Но их вклад может быть всего лишь поддержкой российскому социуму в изменении законов. Деятельность международной организации в любой стране носит “помогающий” и “сотрудничающий” характер. Но эта помощь должна быть осознана, востребована, запрошена, правильно воспринята и использована принимающей стороной.

Переход от законов на бумаге к их реализации в повседневной практике всегда занимает длительное время. Существующие структуры должны по-новому взглянуть на реализацию своих функций, а для этого требуются дополнительные усилия.

Вторым уровнем защиты прав ребенка является общая атмосфера уважения прав человека в обществе. Она складывается из информированности, юридической грамотности, гуманистичности.

Сегодня в обществе правовая информированность отсутствует. Это не означает, что тема прав человека не поднимается. Как раз наоборот. Но, к сожалению, детское право ассоциируется чаще всего с грантами и программами международных и российских фондов. Многие НГО поднимают тему в поисках собственного финансирования, и их интерес не может считаться достоверным показателем информированности общества о правах ребенка и готовности их соблюдать.

Осознание незыблемости прав ребенка на уровне целого общества и отдельных индивидуумов не стоит сводить до понятия “общественное мнение”. Оно в данном случае не отражает всего смысла, заложенного в это понятие. Осознание — это не просто информированность о существовании детского права. Это острая реакция на его любое нарушение в социуме, а также соблюдение прав на личном примере.

Сегодня специалисты, чиновники, представители НГО, сами дети расшифровывают понятие “права ребенка” по-разному, зачастую привнося в него совершенно нелепый смысл. Уполномоченному по правам ребенка в Санкт-Петербурге Огневой Л. Д. часто приходится отвечать на звонки детей, жалующихся на нарушение прав. Иногда дети приводят примеры, не имеющие никакой связи с нарушениями их прав. Это особенно характерно для подростков. Иногда в самом маленьком конфликте с родителями (к примеру, из-за мытья посуды или уборки квартиры) им видится нарушение прав. Такое истолкование понятий является показателем отсутствия правовой грамотности у взрослых и у детей.

Незнание детьми своих прав обнаружено давно как государственными, так и негосударственными структурами. Осуществлялись многочисленные попытки занять эту нишу. Среди наиболее удачных попыток правового просвещения можно отметить концепцию “Система этико-правового образования в школе”, предложенную группой педагогов под руководством Н. И. Элиасберг (Университет педагогического мастерства, Санкт-Петербург). Эксперимент по реализации программы проводился в 20 школах города. (См. об этом: Элиасберг Н. И. Права человека в свободной стране. СПб., 1998; Элиас-берг Н. И. Программа курса “Социальная практика”. СПб., 1996; Элиасберг Н. И. Управленческие аспекты создания в школе системы правового образования учащихся. СПб., 1996; Морозова С. А. Защита прав человека в российском законодательстве. СПб., 1996; Методические рекомендации к курсу “Социальная практика”. СПб., 1996; Правовое образование родителей учащихся в системе работы школы; Элиасберг Н. И. Гуманистические ценности европейских цивилизаций и проблемы современного мира. Программа курса обществознания для 10-11-х классов общеобразовательной школы. СПб., 1997; Элиасберг Н. И. Правовое образование родителей учащихся в системе работы школы; О самом главном / Под ред. Элиасберг Н. И. СПб., 1998, и др.).

Многие организации стараются популяризовать Конвенцию о правах ребенка, выпуская различные информационные материалы. “Адаптированные варианты для детей” издавались ГУ “Воспитательный дом”, СПбРМБОО “Молодежный информационный центр”. Сотрудники последней организации в ноябре 1999 г. провели конкурс среди детей на понимание Конвенции (Я читаю Конвенцию... Сборник стихов петербургских школьников. СПб., 1999). Осенью 2000 г. к организациям Санкт-Петербурга, занимающимся вопросами правовой культуры, присоединилась Детско-юношеская библиотека им. Пушкина, открывшая на своей базе правовой центр. Но, несмотря на кажущееся обилие программ правового просвещения, уважение прав ребенка в российском обществе пока отсутствует.

Третий уровень, на котором должна осуществляться защита прав ребенка, — это деятельность конкретных учреждений и ответственных лиц.

Три года назад в рамках совместного проекта Министерства труда и социальной защиты и Детского фонда ООН ЮНИСЕФ в пяти регионах России (Калужской, Волгоградской, Свердловской, Новгородской областях и Санкт-Петербурге) была введена должность уполномоченного по правам ребенка. В нашем городе назначение состоялось очень быстро. Уполномоченный возглавляет Отдел по защите прав и законных интересов ребенка, состоящий из трех сотрудников.

Структура подчиняется напрямую губернатору. Принадлежность Отдела по защите прав и законных интересов ребенка к городской Администрации имеет как плюсы, так и минусы. К первым относится поддержка действий уполномоченного со стороны государственных ведомств, ко вторым — возможное ограничение независимости. В рамках модели, распространенной за рубежом, уполномоченный по правам ребенка должен находиться вне каких-либо структур и быть совершенно независимым. Но в России осуществление такого варианта на практике пока представить сложно.

Ограничивает работу уполномоченного по правам ребенка существующее законодательство. Возьмем, к примеру, случай развода. Если при определении судом судьбы ребенка произошло ущемление его прав, то протест со стороны Отдела по защите законных прав и интересов не носит юридического характера. Ограниченность действий уполномоченного проистекает из несовершенства законодательства в области защиты прав детей и полного отсутствия официального юридического статуса самого уполномоченного.

С недавних пор за реализаций прав ребенка призваны следить местные органы власти — муниципалитеты. Однако здесь, на наш взгляд, пока наблюдается нежелание решать подобные вопросы, невидение перспектив своей деятельности, отсутствие четкого рабочего механизма. Обучение персонала муниципальных советов может стать правильным шагом на пути формирования местных структур по защите прав детства.

Деятельность различных организаций относится к третьему уровню, на котором осуществляется защита прав ребенка. В сегодняшних условиях очень важно введение общих принципов и показателей работы для всех структур, занимающихся защитой прав детства.

Направления деятельности каждого учреждения сегодня определяются его сотрудниками. В сфере НГО это проявляется резче, чем в государственных структурах. Но и в тех, и в других разрабатываются свои программы и методы, зачастую попросту повторяющие друг друга. Отсутствие информационного обмена между организациями приводит к их обособленности, что отражается на судьбах детей.

Ребенок по мере решения своих проблем мог бы переходить из одного учреждения в другое. Но из-за отсутствия координационных связей между структурами одному и тому же учреждению приходится брать на себя как решение проблем, на которых оно специализируется, так и решение совершенно непрофилъных вопросов. К примеру, приюты, созданные НГО, часто трансформируются в детские дома, и дети живут там более года. Известны случаи проживания в приюте даже более 4 лет. Это объясняется тем, что сотрудники приюта не хотят передавать детей в детские дома и не могут передать на усыновление или в фостерную семью. В результате приют оказывается переполненным и не может принимать новых детей.

Служба кризисной помощи “Ребенок в опасности” работает с детьми, нуждающимися в экстренной помощи, предоставляя ночлег, питание, медицинскую, психологическую и иную поддержку. Однако за время нахождения ребенка в службе его проблему удается решить не всегда. Часто ему приходится возвращаться в ту же самую обстановку, из которой он был “извлечен”. При этом теоретически последующее социальное сопровождение ребенка и его семьи должно осуществляться специальными службами или сотрудниками муниципалитетов. Но так как механизм передачи ребенка под ответственность муниципалитету на практике отсутствует, а структур по работе с семьей не имеется, то сотрудникам службы кризисной помощи “Ребенок в опасности” приходится брать на себя выполнение непрофильных функций.

Проблема защиты прав детства многогранна и требует серьезного изучения на разных уровнях: законодательном, социологическом, образовательном. В рамках данной работы мы можем лишь обозначить вопросы, требующие более детальной разработки, и чуть подробнее остановиться на защите прав детей, находящихся в конфликте с законом. Изложенные далее истории о детских судьбах являются реальными и были собраны в ходе исследования. Все имена героев изменены.

Сейчас мальчик заражен вирусом гепатита С.

Игорь, 17 лет

Мама Игоря зависима от алкоголя и воспитанием сына никогда не занималась. Контакт с отцом был нарушен еще в ранние годы жизни мальчика. В возрасте трех лет Игорь серьезно заболел, ему пришлось фактически заново учиться ходить. Он рос слабым, худеньким мальчиком, со множеством комплексов. В школе Игорь проучился всего шесть лет. Год назад он начал употреблять героин внутривенно и стал наркозависимым.

В настоящее время российское судопроизводство не проводит различия между “взрослыми”, “подростковыми” и “детскими” уголовными делами. Один и тот же судья рассматривает дела взрослого преступника и безнадзорного подростка. Судебные решения зачастую выносятся без учета социально-психологической ситуации ребенка.

Аналогичная ситуация складывается и при рассмотрении действий милиции, прокуратуры, следственных структур. В милиции по-прежнему действует плановая система. Периодически объявляются операции, в ходе которых каждому сотруднику внутренних дел необходимо выявить определенное количество подозреваемых. Безнадзорные подростки по стечению обстоятельств становятся наиболее удобными подозреваемыми. Их несложно найти в подвалах, на чердаках, у метро, приписать какие-либо правонарушения, запугать. Дети не знают, как себя вести в милиции, не знают, на что они имеют право, находясь в отделении.

Подобная схема действует и в следственных структурах. Сотрудники, работающие и со взрослыми, и с детьми одновременно, не осознают особенностей работы с несовершеннолетними.

Выход, найденный большинством развитых стран, заключается в создании института ювенального судопроизводства. Он фокусируется на трех ключевых позициях — социальной службе при суде, особом законодательстве и судье, занимающемся рассмотрением дел исключительно несовершеннолетних и прошедшем дополнительную специальную подготовку.

Ювенальный судья работает в контакте с социальной службой. В разных странах социальные работники подключаются к работе с несовершеннолетним правонарушителем на разных этапах. Самым важным в их работе является тесная связь с организациями (милицией, следствием, прокуратурой, судом, другими социальными службами) и конкретными людьми, влияющими на судьбу ребенка^.. (См. об этом: Правосудие по делам несовершеннолетних: перспективы развития / Сост. М. Г. Флямер. М., 1999; Защита прав ребенка (социальные и юридические аспекты). М.: Российский благотворительный фонд “Нет алкоголизму и наркомании” (“НАН”), 1999; Мельникова Э., Ветрова Г. Российская модель ювенальной юстиции. Журнал “Правозащитник”, № 1-2, 1996; Ювенальная юстиция в Литве. Центр по профилактике преступности, Институт по законодательству. Литва, Вильнюс, 1998; Закон РСФСР от 18 апреля 1991 г. “О милиции”; Закон РФ от 17 ноября 1995 г. “О прокуратуре РФ”; Федеральный закон от 15 июля 1995 г. “О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений”; Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР; Уголовный кодекс РФ; Государственная политика предупреждения преступности несовершеннолетних и защита их прав и интересов: Сборник научных трудов. М., 1997; ЮНИСЕФ. Правосудие по делам несовершеннолетних, 1997, и др.).

Проект по внедрению принципов ювенального судопроизводства осуществлялся в течение двух лет в Санкт-Петербурге. В трех судах города (Калининском, Красногвардейском, Невском) работали социальные работники. Проводились конференции и семинары для сотрудников ВД, ОППН, Комиссий по делам несовершеннолетних, прокуратуры, судов. Цель этих мероприятий заключалась в изменении взгляда представителей перечисленных структур на несовершеннолетнего правонарушителя. Ведь в соответствии с международным законодательством ребенок, находящийся в конфликте с законом, не преступник, а жертва.

Проект оказался довольно успешным как на уровне отдельных детских судеб, так и на уровне установления взаимодействия между районными структурами. После окончания проекта в рамках Комитета по делам семьи, детства и молодежи была сформирована служба ювенальных социальных работников. При отсутствии закона о ювенальной юстиции этот результат может считаться максимально возможным.

Принадлежность службы судебных социальных работников структуре, подведомственной Комитету по делам семьи, детства и молодежи, имеет и плюсы, и минусы. Плюсы заключаются в признании городской Администрацией необходимости проведения подобной работы и в попытках осуществлять эту деятельность регулярно. Минусы видятся в том, что служба, созданная в рамках несудебного ведомства, может быть попросту не допущена к работе в судах.

Причиной успешности проекта были интерес со стороны конкретных районных судов и поддержка Городского суда. Социальная служба, введенная в состав другого ведомства, может быть допущена к участию в судебной, милицейской, следственной работе исключительно на основании договоров о сотрудничестве. Их будет сложно заключать потому, что эти структуры в целом воздерживаются от заключения каких-либо обязательств. Если даже удастся установить взаимодействие с вышеназванными организациями и эффективно разрешать отдельные вопросы, тем не менее до появления закона о ювенальной юстиции этот опыт все равно останется локальным.

Среди наиболее вопиющих нарушений прав ребенка отмечаются условия содержания несовершеннолетних правонарушителей в следственных изоляторах, тюрьмах, колониях. Критика условий содержания несовершеннолетних не имеет ничего общего с критикой отдельных конкретных ответственных лиц. Самая большая ошибка, допускаемая недальновидными представителями международных организаций, заключается в непонимании того, что от действий отдельных лиц в слаженной структуре исполнения наказаний зависит очень немногое. Система ИН, формировавшаяся в течение длительного времени, сейчас не справляется с возросшими потоками правонарушителей, изменением структуры преступлений. Но резко изменить принципы этой слаженной организации невозможно. Внедрение международных принципов в отношении несовершеннолетних правонарушителей должно осуществляться постепенно, в ходе работы с персоналом, сотрудниками аппарата.

В следственном изоляторе на улице Лебедева в камере, рассчитанной на 12 подростков, их содержится в полтора раза больше. Помещения не проветриваются. Туалет, находящийся тут же в углу, порой даже не отделен занавеской. Обучение проводится непостоянно и зависит от программ негосударственных организаций. Процветает насилие над слабыми. Неформальная иерархия среди правонарушителей фактически поддерживается сотрудниками изолятора в целях более легкого управления группой.

Фактом, привлекающим наибольшее внимание международной общественности, является присутствие в камере взрослого заключенного. По международным стандартам, дети в местах лишения свободы должны находиться в отдельности от взрослых правонарушителей.

Городская прокуратура подчеркивает, что кандидатура “наставника” тщательно отбирается. Предпочитаются люди с педагогическим опытом, наказываемые не за тяжкие преступления. Сотрудники изолятора считают, что присутствие взрослого в камере вносит положительные аспекты — подростки контролируемы, дисциплинированы.

Но с позиции международного права присутствие взрослого в камере — одно из наиболее жестких нарушений правил содержания несовершеннолетних правонарушителей.

Случаи нарушения прав детей в России повсеместны. Но установление системы защиты прав не может восприниматься в отрыве от общей гуманизации социума. Защита прав ребенка должна осуществляться одновременно в нескольких направлениях. Законодательство зависит от гражданской инициативы. Для формирования последней требуется информированность, осознание существующей проблемы и выработка внутренних мотивов. Организации и люди, ответственные за защиту прав ребенка, должны содействовать формированию этой позиции у рядовых представителей общества. Это может быть осуществлено за счет создания соответствующего общественного мнения.

В цепи “общество — организации и люди, ответственные за защиту прав ребенка, — законодательство” важны все элементы. Отсутствие или слабость одних сразу же сказывается на других. Это необходимо помнить и при защите прав конкретного несовершеннолетнего правонарушителя в суде, и при лоббировании закона о ювенальной юстиции, и при написании положения о деятельности уполномоченного по правам ребенка.

Недопонимание взаимосвязи трех составляющих является причиной неэффективности множества проектов по защите прав ребенка. Часто они бывают заострены лишь на одном компоненте и не учитывают другие. Создаются службы без соответствующего законодательства или без предварительной подготовки общественного мнения. В таком случае любой проект может остаться лишь положительным локальным опытом и не перерасти в нечто большее.