(Надежда Нартова — студентка IV курса СПбГУ культуры и искусств, факультет культурологии, кафедра истории и теории культуры)

В дискуссии по проблемам дискриминации и правам человека неизменно возникает два вопроса: о положении гомосексуальных меньшинств и актуальности данной темы наряду с другими проблемами, ведь традиционно сексуальная ориентация выносится в приватную сферу, не подлежащую публичному обсуждению. Действительно ли антигомосексуальное законодательство отменено? Включены ли геи и лесбиянки в общественные повседневные практики? Является ли отмена юридического и медицинского преследования абсолютным решением проблем дискриминации? Можно говорить, что в настоящее время женщин, имеющих однополые сексуальные контакты, — 2-3%, а в России это почти три миллиона человек (Кон И. С. Лунный свет на заре: Лики и маски однополой любви. М., 1998. С. 44-48). Возможно ли не принимать во внимание положение огромной части населения?

В данной работе я предлагаю рассмотреть существующую сегодня ситуацию с положением лесбийского меньшинства в ряде повседневных практик и выяснить, является ли его положение равноценным и равнозначным гетеросексуальному большинству или лесбийское сообщество по-прежнему остается депривированным.

Данная работа не является полномасштабным исследованием по проблеме, а лишь рассмотрением и размышлением над поставленным вопросом автора как включенного наблюдателя в молодежную лесбийскую субкультуру города Санкт-Петербурга на протяжении последних четырех лет.

В данной работе также использованы материалы исследования “Молодежная лесбийская субкультура в г. Санкт-Петербурге”, проведенного автором в рамках проекта молодежного семинара при Социологическом институте РАН (Санкт-Петербург) и опубликованного в одноименном сборнике студенческих работ в 1999 г.

Лесбийство — это образ жизни женщины, при котором ее любовные, эротические и сексуальные стремления направлены на женщину. Особенность этого стремления в том, что лесбийство — это не только идеология, верование, форма проведения досуга, интимные отношения, — это жизненный путь женщин, их форма бытия. В зависимости от общества, времени и социального строя этот образ жизни получал различные возможности для реализации. Чтобы оценить, с чем в этом плане Россия пришла к третьему тысячелетию, необходимо обратиться к исторической перспективе положения лесбийского сообщества в традиционной гетеросексуальной культуре.

Лесбийские отношения существуют с древних времен, однако лесбийство не столько каралось, сколько замалчивалось. “Гомосексуальная практика между мужчинами считалась опасной и подрывной, поэтому ее поставили вне закона. Лесбийство касалось женщин, а все, связанное с женщинами, подразумевало идеологию различия, которое обычно трактовалось как неполноценность. Так что если женщины не имели реального значения, то лесбиянки и их образ жизни и подавно не имели значения” (Кон И. С. Лунный свет на заре: Лики и маски однополой любви. М._э 1998. С. 224).

На Руси лесбийство считалось разновидностью мастурбации. Епископ Нифонт (XII век) считал сексуальный контакт двух девушек-подростков меньшим грехом, чем гетеросексуальный “блуд”, особенно если девственная плева оставалась целой (Там же. С. 282). Несмотря на упоминание содомии в Домострое и Стоглаве, до Петра Великого ни в одном русском законодательстве гомосексуализм не упоминался (Там же. С. 284). Однако запрет распространялся на гомосексуализм, а о женской любви молчали. Возможно, поэтому до нас почти не дошло сведений о лесбийской любви до начала XX века. Историки небезосновательно подозревают в этой склонности знаменитую подругу Екатерины Второй княгиню Екатерину Романовну Дашкову (I743-1809) (Там же. С. 304). В начале XX века лесбийская любовь как бы открывается заново и проповедуется в кругах художественной элиты. Но отношение русского общества к лесбиянкам, как и к гомосексуалам, было отрицательно-брезгливым и ассоциировалось главным образом с проститутками (Там же). Эротические аспекты женской “романтической дружбы” предпочитали не замечать, никому не приходило в голову подозревать что-то дурное в девичьем “обожании”, какое питали друг к другу и к любимым воспитательницам благонравные воспитанницы институтов благородных девиц. Достаточно спокойно воспринимались общественностью и стабильные женские пары, обходившиеся без мужского общества (Анна Евреинова, одна из первых русских феминисток, — Мария Федорова; Наталия Манасеина — Поликсена Соловьева, поэтесса-символистка). Их отношения просто не воспринимались как сексуальные (Кон И. С. Лунный свет на заре; Лики и маски однополой любви, М., 1998. С, 305).

Однако, например, роман М. Цветаевой и Софьи Парнок не только не являлся секретом для всей Москвы и части Петрограда; но со стороны Цветаевой носил характер эпатажа и демарша (Жук О. Русские амазонки; история лесбийской субкультуры в России. XX век. М., 1998. С. 65). Появляясь на людях, они сидели в обнимку и вдвоем, по очереди курили одну папиросу (Лосская В. Марина Цветаева в жизни. Неизданные воспоминания современников. М., 1992. С. 156). В это время появляются и первые художественные произведения, посвященные лесбийской любви: “Тридцать три урода” Лидии Зиновьевой-Аннибал, творчество поэтессы Софьи Парнок, “Повесть о Сонечке”, “Письмо к Амазонке” и цикл “Подруги” Марины Цветаевой и т. д. Несмотря на салонность лесбийской любви в начале века (о других ее проявлениях, возможно, просто неизвестно), именно этот период оставил наибольший след в культурном наследии лесбиянок в России и стал одной из жемчужин мировой истории.

Советская Россия подавляла и отрицала любые проявления сексуальности, не говоря уже о гомосексуальной любви. Введение антигомосексуального законодательства фактически поставило вне закона не только гомосексуалистов-мужчин, но и лесбиянок, которые преследовались и принудительно лечились (Права гомосексуалов и лесбиянок в Российской Федерации: Отчет Международной комиссии по правам человека для гомосексуалов и лесбиянок / Подг. М. Гессен. М., 1994. С. 16). В это время расцветает тюремно-лагерная лесбийская субкультура, которая, по мнению О. Жук, нашла широкое распространение не только в условиях пенитенциарной системы, не только в среде криминальной, но и за пределами исправительно-трудовых учреждений, в разных социальных группах, преимущественно — полукриминальных, люмпенизированных и пролетарских (Жук О. Русские амазонки: история лесбийской субкультуры в России. XX век. М., 1998. С, 95). Исследования о том, как существовали лесбиянки, загнанные в подполье Советской властью, автору неизвестны.

С нарастанием демократических тенденций в СССР с середины 80-х годов XX века начинает постепенно сниматься заговор молчания по отношению к сексуальным меньшинствам, эта тема попадает в прессу, появляются первые гей-лесбийские организации. Первой и основной задачей была отмена статьи 121.1, карающей за мужеложство. 27 мая 1993 г. был опубликован Закон “О внесении изменений в Уголовный кодекс РСФСР и Исправительно-трудовой кодекс РСФСР”, который отменил статью 121.1. Но после этого развернулась борьба вокруг нового Уголовного кодекса РФ. В конечном итоге в новом УК, вступившем в силу 1 января 1997 г., присутствуют две статьи, карающие “насильственные действия сексуального характера” и “понуждение лица к половому сношению”, касающиеся мужеложства и лесбийства. Упоминание лесбийства, которого не было ни в одном русском уголовном законодательстве, формально есть шаг назад, но фактически это своеобразная, хотя довольно комичная, дань принципу равенства полов (Кон И. С. Лунный свет на заре: Лики и маски однополой любви. М., 1998. С. 318-319).

В конце 1989 г. в Москве была создана первая “Ассоциация сексуальных меньшинств (Союз лесбиянок и гомосексуалистов). Программа АСМ подчеркивала, что это “прежде всего правозащитная организация, ее основная цель — полное равноправие людей различной сексуальной ориентации”. Главные задачи АСМ: борьба за отмену ст. 121.1; изменение общественного отношения (точнее, предрассудков) к сексуальным меньшинствам, с использованием для этого возможностей официальной прессы; социальная реабилитация больных СПИДом; издание газеты “Тема” и других материалов; помощь людям в поисках друзей и единомышленников; пропаганда безопасного секса и сбор информации о преследовании гомосексуалов. Формального членства АСМ не имела, присоединиться мог любой человек старше 18 лет (Кон И. С. Сексуальная культура в России: Клубничка на березке. М., 1997. С. 368).

После распада АСМ пошла череда возникновений, существований и умираний различных организаций сексуальных меньшинств.

В Санкт-Петербурге в первой половине 1990-х годов появляются основанный Ольгой Жук “Фонд культурной инициативы и защиты сексуальных меньшинств имени Чайковского” и Ассоциация защиты гомосексуалистов “Крылья” во главе с Александром Кухарским (Там же. С. 384).

В 1991 г. создается неофициальная лесбийская организация “Сафо-Петербург”, эту дату подтверждают только устные рассказы; первые сохранившиеся документы, фиксирующие существование организации, относятся к 1993 г. В 1994 г. “Сафо-Петербург” входит в состав Фонда Чайковского и становится своеобразным лесбийским филиалом.

В феврале 1998 г. официально регистрируется общественная женская организация “Лабрис”, которая стала единственной лесбийской организацией на Северо-Западе России, но в начале 2000 г. практически прекратила свою деятельность в связи с сокращением материальных ресурсов.

На данный момент в Санкт-Петербурге нет активно действующей лесбийской организации.

Таким образом, мы видим, что положение женщин-лесбиянок менялось на протяжении всего исторического периода. Двадцатый век стал колоссальной ломкой сознания для российского общества: от империи — к советскому тоталитаризму, от тоталитаризма — к становлению гражданского общества. Текущий государственный строй диктовал свои условия отношения к лесбийству. Первоочередной задачей гомосексуального сообщества начала 90-х годов стала борьба за отмену антигомосексуального законодательства и медицинского преследования, которая и была успешно осуществлена. Гомосексуальность была признана обществом как существующее явление. К ней появился интерес в СМИ, хотя в основном как к “клубничке”; первые организации занялись общественно-просветительской деятельностью. Заговор молчания был снят. Однако произошли ли изменения в массовом сознании? Какая позиция была отведена гомосексуалистам? Из разряда девиантной группы, подлежащей уничтожению, гомосексуалисты были переведены в разряд маргинальной группы, существующей на периферии социокультурной жизни общества.

Гетеросексуальыость по-прежнему репрезентируется как единственно возможный образ жизни, а гомосексуальность — через стереотипы, вынесенные из прошлого. В школах, родительских семьях, в СМИ, в рамках сексуального образования гомосексуальность не рассматривается как альтернативный жизненный путь. Это приводит к глубокому внутреннему конфликту индивида, возникающему в процессе идентификации себя как лесбиянки, ибо единственно проработанной в сознании стратегией является гетеросексуалъность. Человек оказывается в информационном и эмоциональном вакууме. Он не может найти подтверждения нормальности собственных ощущений в информационном потоке вокруг себя. Табуирование темы гомосексуальности при рассмотрении сексуальных, брачных, повседневных практик в процессе образования и социализации подростка строится на гомофобии старшего поколения, выросшего в советский период. Таким образом, формируется область незнания. Незнание влечет за собой страх, выливающийся, с одной стороны — в агрессивность по отношению к гомосексуалистам, с другой — в личностные проблемы при внутреннем определении и самоидентификации себя как гея или лесбиянки. Область незнания заполняется мифами, стереотипами и предрассудками, принимающими форму культурных установок, разрушить которые является более сложной задачей, чем отменить статью закона.

Сформированная гомофобия и страх гомофобии становятся составляющей повседневности — взаимным страхом-непониманием. Это отражается на поведении индивида в референтных группах, например в значимой среде коллег по работе/учебе. Принятый в культуре интерес к личной жизни как важной составляющей повседневности человека, определяющей его социальный статус (особенно для женщин: замужняя — одинокая), рано или поздно ставит женщину-лесбиянку перед фактом выбора: рассказывать или нет о своей гомосексуальности. Возможное осуждение, отвержение или, наоборот, повышенный интерес при обсуждении реального положения дел вынуждает человека к замалчиванию своей личной жизни или ее мифологизации. Таким образом, женщина либо становится исключенной из интимных, дружеских бесед о “жизни вне стен офиса”, либо придумывает себе легенду о несуществующем женихе.

Проблема открытости/закрытости актуализируется по отношению к родительской семье. Межпоколенческий конфликт усиливается гомофобными страхами родителей. Одно дело, когда где-то есть лесбиянки, другое — когда собственная дочь ведет гомосексуальный образ жизни. В обыденном сознании гомосексуальные образцы поведения не наделены характеристиками безопасности и стабильности, являющимися зачастую основными в родительском анализе выбранных детьми жизненных стратегий. В результате возможны следующие виды взаимодействия: принятие родителями гомосексуальности дочери, молчаливое допущение гомосексуальности дочери, категоричное неприятие гомосексуальности дочери и незнание о гомосексуальности дочери. Поскольку абсолютно открытой является только одна форма взаимодействия, то происходит изменение внутрисемейных отношений. Родители не знают, как живут их дети, дети не допускают родителей в свой мир. Родительская семья теряет свою значимость как института социализации, не происходит взаимной поддержки, преемственности поколений, традиционных семейных отношений.

Однако даже в наиболее благополучной ситуации “принятия” встает проблема репрезентации гомосексуальности дочери в социальном окружении родителей. Таким образом, вне социально одобряемых норм оказывается и родительская семья.

Одним из основных этапов жизненного цикла индивида является создание собственной семьи. Именно в молодом возрасте (для России характерна ранняя брачность) складываются стабильные пары, образуются семьи. В России нет закона, разрешающего гомосексуальные браки. В результате чего устойчивые гомосексуальные пары, живущие вместе к ведущие совместное хозяйство, лишаются юридических прав на наследование имущества, на судебные процессы по разделу совместно нажитого имущества при разрыве отношений, на усыновление детей, установление опеки и признание двойного материнства при рождении ребенка. Получается, что женщины-лесбиянки не обладают общегражданскими правами, доступными для гетеросексуальной части населения.

С другой стороны, в России официальная регистрация брака является механизмом перехода “приватное — публичное”, т, е. от отношений гражданского брака, называемого сожительством (это определение до сих пор носит негативный оттенок), к социально одобряемому, принимаемому статусу семьи. Графа “семейное положение” включена практически во все документы, в частности в паспорт, и через официальную регистрацию брака происходит изменение не только статусной позиции индивида, но и положения и восприятия пары. Она сразу включается во все социокультурные механизмы, связанные с семьей (от приглашения на торжества до очереди на жилье). Лесбийские пары, лишенные возможности официального брака, остаются за рамками семейного статуса.

Сам свадебный ритуал (празднование свадьбы) несет в себе большую смысловую нагрузку на уровне референтных групп. Он является репрезентацией перехода “приватное — публичное”. Торжественным бракосочетанием заявляется об обретении новой статусной позиции, об изменении социального положения брачующихся. На уровне обыденного сознания происходит изменение восприятия: “хочешь, не хочешь, но она теперь замужем”” Для женщин-лесбиянок этот механизм является недоступным. Они в своей семейной жизни остаются закрытыми для социального окружения.

Российское общество оставляет женщинам-лесбиянкам лишь один из возможных вариантов выбора в реализации брачного поведения, который можно охарактеризовать через “не”: не-официальная регистрация брака, не-обладание гражданскими правами и возможностями, связанными с браком, не-статус семьи, не-свадебный ритуал.

Лесбийское сообщество, как обладающее системой норм и ценностей, отличных от системы норм и ценностей большинства общества, занимает позицию субкультуры (6, с. 61). При этом субкультура становится жизненно важной средой обитания, а не только формой социализации и рекреативного поведения, что характерно для молодежных субкультур. Происходит реорганизация социокультурного пространства для выделения зон свободного взаимодействия, т. е. формирования поля, не связанного с доминированием гетеросексуальности. Этот процесс реализуется через закрытые лесбийские вечеринки в клубах, через лесбийские сайты в Интернете, через формирование гомогенного социального окружения. Субкультура выполняет функции, которые не может выполнить доминирующая культура:

— адаптивную — гомосексуальность — это нормально, лесбиянок много, и они все разные;

— коммуникативную — поиск сексуальных, любовных партнеров, друзей, складываются свои компании и круги общения;

— информационную — в среде распространяется информация о новых книгах, фильмах, клубах;

— рекреативную — снятие напряжения жесткого самоконтроля в гетеросексуальной среде, возможность свободного поведения;

— нормативную — создание культурных образцов поведения, традиций, которые могут быть как калькированы с гетеросексуальной культуры, так и являться новыми; и пр.

Таким образом, происходит выделение гомосексуального сообщества из гетеросексуальной среды, которое связано с невозможностью свободного, открытого и равноправного существования лесбийского сообщества в доминирующей культуре.

Из всего вышесказанного можно сделать следующие выводы:

1. Положение лесбийского сообщества и отношение к нему со стороны традиционной культуры менялось на протяжении всего исторического времени существования России.

2. Лесбийский образ жизни никогда не признавался как равноценный и равнозначный. Отмена антигомосексуального законодательства и медицинского преследования допустили лесбийский образ жизни как возможный. Однако политика умалчивания и запрещения в отношении гомосексуальности заменилась на политику исключения и вытеснения.

3. Гомосексуальное сообщество исключено из основных социальных институтов и культурных традиций. Гетеросексуальная доминирующая культура отводит гомосексуальности маргинальную позицию, лишает возможности выбора жизненных стратегий, оставляя наиболее депривированные варианты.

4. Гетеросексуальность является механизмом регламентирования жизнедеятельности индивида на всех уровнях и не допускает даже возможности снижения собственных властных позиций.

Сложившаяся ситуация, когда полноправным гражданином и членом общества может быть только гетеросексуальный индивид, является недопустимой при построении гражданского общества, общества признания различных, но равноправных образов жизни. Перспективы развития российской социальности напрямую зависят от реализации в политике повседневности и на общесоциальном уровне прав человека и гражданина.

1. Жук О. Русские амазонки: история лесбийской субкультуры в России. XX век. М., 1998.

2. Лосская В. Марина Цветаева в жизни. Неизданные воспоминания современников. М., 1992.

3. Кон И. С. Сексуальная культура в России: Клубничка на березке. М., 1997.

4. Кон И. С. Лунный свет на заре: Лики и маски однополой любви. М., 1998.

5. Права гомосексуалов и лесбиянок в Российской Федерации: Отчет Международной комиссии по правам человека для гомосексуалов и лесбиянок / Подг. М. Гессен. М., 1994.

6. Смелзер Н. Социология. М., 1994.