В послевоенной Западной Германии демократию в значительной мере навязал “силой” оккупационный режим американских войск. За это теперь благодарные немцы ставят памятники безымянным офицерам-оккупантам. Мне показал такой памятник в своем магистрате сын фельдмаршала Роммеля, ныне бургомистр города Штутгарта.

А ведь наш процесс декоммунизации исторически подобен немецкой денацификации. Добровольно “очиститься” от темной части своей истории мало какому народу удавалось. Вот почему я думаю, что закон о люстрации вряд ли будет добровольно принят сегодняшним депутатским корпусом: его психология, уровень раскаяния или мазохизма, - как кому угодно – не позволяет ему этого сделать.

Нет также оснований полагать, что после печальной судьбы, постигшей указ о запрете КПСС, президент решится еще на один раздражающий красную оппозицию жест и проведет закон о люстрации указом. Да кроме того, вряд ли такой указ будет исполняться, особенно на местах.

Это должен быть именно закон, а не совокупность отдельных актов “просвечивания” какой-то комиссией с неясными полномочиями первых секретарей на предмет того, кто из них на самом деле перестроился, а кто остался сталинистом-ленинцем. Более того, идея создания подобных комиссий (пусть под самой высокой эгидой) мне представляется весьма опасной - их деятельность неизбежно будет стоять вне закона подобно деятельности печально известных троек или особых совещаний, решавших и в прошлом судьбы людей.

Это может быть только закон, не знающий исключений. Тщательно выверенный и взвешенный обществом - не жестокий и не суровый. Между прочим, в резолюции, принятой съездом “ДемРоссии”, меры, которые предполагается принять против активных проводников тоталитарного режима, чрезвычайно мягки - это просто временные ограничения на право занятия некоторых государственных должностей, не более того.

Я не исключаю, что после новых выборов, если в парламенте сложится демократическое большинство, закон может быть принят. Тем более что законопроект, резолюция по которому предложена “ДемРоссией” на съезде, не предполагает никаких гонений против депутатов, президента и других лиц, даже активно сотрудничавших с прежним режимом, если они выбраны прямым всенародным голосованием. В конце концов, народу надо оставить право еще раз выбрать тоталитарное правление (хотя я надеюсь, конечно, что этого не произойдет) или усмотреть глубокие изменения в тех людях, которые были его проводниками, и доверить им свою судьбу.

Но даже если и следующий съезд не примет закона о люстрации, это не значит, что демократы не должны выступать с такой инициативой. Многие инициативы МДГ, скажем, не были приняты парламентом, но они поменяли акценты в сознании общества. Иногда важно указать ориентир - движение к нему может быть важнее, чем его достижение.

И, кроме того, пока мы интеллигентно призываем не охотиться на “ведьм” и вежливо называем бесноватых красно-коричневых оппозицией, они устраивают стрельбища в лесах вокруг крупных городов, где тренируются отряды их боевиков, избивают депутатов, не пускают мэра Петербурга на Пискаревское кладбище в день прорыва блокады. “Ведьмы” сами давно вышли на охоту. И мы хотели бы этим законом обозначить их “ведьминский” контингент. Я думаю, это имело бы для общества нравственно-очистительное значение.

Не надо предаваться иллюзиям, будто мы живем в нерасколотом обществе, - давайте смотреть на это открытыми глазами. И если мы не шутим, а на самом деле хотим реформ, то, вероятно, без определенных ограничений для прежних “активистов” реальные реформы провести не сможем.